Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

Борьба за единство великого княжения при недостатке сил для его сохранения – характерная черта великорусской политической жизни первой половины XIV в. Эта борьба требовала усиления великокняжеской власти, чтобы сосредоточить в руках великого князя распоряжение силами и средствами Низовской земли. В. к. Иван Данилович и в новгородских делах, и в походах выступает окруженный «всеми князьями»: суздальским, ростовским, ярославским, рязанскими и тверскими, но выяснить длинный уклад их взаимоотношений почти невозможно по скудости и отрывочности летописных известий.

Сбивчивы и недостаточны были уже те данные по истории ростовских князей, какими располагали составители летописных сводов XVI в.362 Это понятно, «общерусские» митрополичьи летописные своды – главный источник летописных трудов, какими мы пользуемся, – почти не упоминали о мелких князьях, отмечая лишь случайно и мимоходом участие того или иного из них в походе или ордынской поездке или какое-нибудь событие в княжеской семье – женитьбу, кончину. А ростовские князья сильно измельчали ко времени Ивана Калиты. Та влиятельная роль, какую семья ростовских князей играла при Александре Невском, – дело прошлое. Их ростовская отчина дробится все больше. Обособился ее белозерский удел в вотчину потомков кн. Михаила Глебовича; при Калите на Белоозере сидит кн. Роман Михайлович, которого летописи лишь раз помянули по тому поводу, что князь «Романчюк» белозерский ездил в Орду363, порываются последние связи Углича с ростовской отчиной364. Само ядро старых ростовских владений переживает момент унижения и распада. Родословное предание ростовских княжат связало раздел Ростова с женитьбой младшего Васильевича, Константина, на княжне Марии, дочери в. к. Ивана Даниловича, и с утверждением его тестя на столе великого княжения365. Быть может, этот раздел имел целью обеспечить владельческое положение младшего брата, великокняжеского зятя, по отношению к старшему, князю Федору. Весьма вероятно, что произошел он при вмешательстве и под давлением в. к. Ивана. Ростов при нем был в полной зависимости от великокняжеской власти. Ученик и биограф св. Сергия Радонежского Епифаний рисует положение Ростова такими чертами: «Егда бысть великая рать татарская, глаголемая Федорчюкова Турадыкова егда же по сем за год един, и наста насилованье много, сирень княжение великое Московское досталося князю великому Ивану Даниловичу, купно же досталося и княжение Ростовское к Москве, увы, тогда граду Ростову, паче же и князем их, яко отъяся от них власть и княжение, и имение, и честь, и слава и вся прочая и потягну к Москве. Егда изыде повеление великого князя Ивана Даниловича, и послан бысть от Москвы на Ростов, аки некий воевода, едва от вельмож, именем Василей, прозвищем Конева, и с ним Мина, и егда внидоста во град Ростов, тогда возложиста велику нужу на град да и на вся живущая в нем, и гонение много умножися». Епифаний говорит далее о том, как ростовцам пришлось отдавать москвичам «имения своя с нужею» и терпеть «проживу того» – побои и укоризны366. Под книжной риторикой Епифания – нечто большее, чем простое обличение воеводских злоупотреблений. Речь идет об умалении княжеской власти ростовских отчичей, о хозяйничании в Ростове московских бояр, словно они – правители ростовские, о суровых мерах для взыскания с ростовцев каких-то платежей. Аналогия новгородских отношений в. к. Ивана вызывает предположение, что дело идет о тех же «запросах царевых», о крутых мерах для сбора «серебра» на ордынские платежи367. Рассказ Епифания отразил острую обиду ростовцев, которая нашла, по-видимому, выход в попытке сопротивления; Епифаний сообщает о мучении московскими боярами старейшего боярина ростовского Аверкия и об ужасе, какой они этим нагнали на все население ростовской области368.