Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

Договор в. к. Бориса с королем польским и в. к. литовским Казимиром, заключенный в 1449 г., еще резче сближает младших князей Тверской земли с боярами и вольными слугами: «А хто отъедет от мене к тобе, к королю польскому и великому князю литовскому, братьи моей молодшой и князей служебных, ино тот отчины своее лишон, а мне, великому князю, не вступатися; а хто отъедет от тебе, короля польского и великого князя литовского, князей служебных ко мне, к великому князю Борису, ино тот отчины своее лишон, а тобе, королю и великому князю, не вступатися; а бояром и слугам нашим вольным воля межи нас»535. Так при в. к. Борисе Александровиче закончилась полной победой борьба за усиление тверской великокняжеской власти. Преодолена опасность удельно-вотчинного дробления власти и распада самой территории на ряд слабо связанных друг с другом вотчинных княжений. Тверская земля не поддалась этой опасности под давлением внешней борьбы за свою самостоятельность, которая сплачивала тверские силы вокруг одного центра. Еще в XIII в. Тверь была центром наиболее упорных попыток сопротивления татарской власти, и попытки эти оставили в настроениях тверского общества традицию, на которой и выросла необычайная популярность в. к. Михаила Александровича, возродившего силу великокняжеской власти. Тверь, с другой стороны, передовой пункт великорусской борьбы с литовским наступлением к востоку и переживает во времена в. к. Михаила Ярославича момент порыва к захвату в руки своих князей руководства всей политической жизнью Великороссии; недаром именно тверской князь впервые титулуется великим князем всея Руси. Традициями великокняжеской политики проникнута вся история тверских князей; поневоле замкнутые в более узкую сферу деятельности московским соперничеством, они строят свое тверское великое княжение как основу более крупной роли в исторических событиях Восточной Европы. Однако рост Москвы, с одной стороны, и Литовского великого княжества – с другой, приводят эту тверскую силу к колебанию между соседями с постепенным, все более сильным уклоном на литовскую сторону. По договору с Витовтом в. к. Борис Александрович может быть признан вассалом – подручником литовского великого князя, а в договоре с королем Казимиром (1449 г.) в. к. Василий Васильевич признал тверского великого князя и всех тверских князей «в его стороне» – великого князя литовского и короля польского536. Эти отношения ставили тверскую великокняжескую власть в противоречие с основными стародавними тверскими традициями и вносили несомненный разлад в тверские настроения. Окрепшая Москва взяла в свои руки то национальное знамя, которое было дорого тверским традициям в борьбе с татарами, о какой издавна мечтали в Твери, и с Литовско-польским государством, где все усиливались иноземные и иноверные тенденции. Тверская великокняжеская власть закончила свою внутреннюю строительную работу в такой исторический момент, когда оказались разрушенными основные условия ее значения и самостоятельного существования.

В 50-х гг. XV в. Москва одолела тяжкую смуту в московско-владимирском великом княжении всея Руси и вышла на новые пути великорусского государственного строительства. Великому князю тверскому пришлось заключить с в. к. всея Руси союзный договор о том, чтобы им друг другу «добра хотети во всем в Орде и на Руси без хитрости», и помогать всею силою против литвы, ляхов и немцев537. Втянутая в общие великорусские международные отношения, Тверь теряла всякую опору против Москвы. Тверь втянута в круг великорусской политики, руководимой великим князем всея Руси, московским государем, со всеми своими княжескими, боярскими и боевыми силами; непосредственная служба великому князю всея Руси мимо местного, тверского, естественно влечет служебных князей и бояр Тверской земли к отъезду от Твери к Москве. Исход великого княжения Бориса Александровича и княжение его сына Михаила – только пролог к конечному падению тверской независимости.