Между нами горы

Она, с сомнением наклонив голову, наблюдала за моей возней. Ее рот был набит мясом, и она никак не решалась его проглотить. Я снял куртку, взял со снега Наполеона и засунул то и другое к ней в спальный мешок. Если бы я остался в куртке, то, потянув сани, опять в считаные минуты взмок бы и превратил в ничто свой уровень теплосопротивления. Теперь Эшли согреет и сохранит сухой мою куртку, чтобы на остановке я смог ее надеть и не замерзнуть. Это было важнейшее решение. Я впрягся уже по-настоящему и начал тянуть.

За час мы преодолели метров пятьсот и спустились метров на сто. Через каждые три шага я несколько секунд отдыхал. Продвижение было до обидного медленным, но все же это был прогресс.

Эшли по-прежнему скептически относилась к этой затее.

– Нет, серьезно… – Она отхлебнула воды. – На сколько, думаете, вас хватит?

Хорошая новость состояла в том, что она весь день ела и пила в медленном ритме, помогавшем пищеварению.

– Понятия не имею, – пропыхтел я, косясь на нее.

– Это невозможно. У вас не получится. – Она показала куском мяса на небо. – Посмотрите вокруг. Мы в центре УНМ.

– УНМ?

– Удаленное неизвестное место. У черта на куличиках.

Я остановился с мокрым от пота лицом, тяжело дыша.

– Эшли? – Она не ответила. – Эшли!

Она с вызовом сложила руки на груди.

– Мы не можем оставаться на высокогорье. Здесь нам грозит смерть. И бросить вас я не могу. Без меня мы умрете. Вот мы и стараемся спастись.

Она больше не сдерживала свое отчаяние.

– Двенадцать дней! – крикнула она. – Двенадцать чертовых дней – и ни единой души! На сколько мы отползли? Не больше чем на милю. В таком темпе мы не спустимся вниз до самого Рождества.

– Они не знают, где искать.

– Так какой у вас план? Как вы видите наше спасение?

За нее говорил страх, а не логика. Разговором ее было не пронять.

– Шаг за шагом.

– Сколько вы, по-вашему, продержитесь?

– Сколько потребуется.

– А если нет?

– Я смогу.

– Откуда вы знаете?

– Разве у меня есть выбор?

Она закрыла глаза, прижала к себе Наполеона и уставилась в небо. Я достал компас, определил угол в 125 градусов, принял за ориентир скальную гряду в отдалении и снова двинулся вперед, осторожно переставляя ноги. Выпавший вечером снег полностью засыпал наши вчерашние следы. Ничто не указывало на то, что мы уже покидали место катастрофы.

Мы провели в молчании несколько часов.

Я двигался вниз среди зарослей. Снег был тяжелый, вокруг громоздились сугробы. Под нами было 10–14 футов снега, а значит, ветви деревьев, от которых мне приходилось увертываться, летом находились бы высоко у нас над головой. Еловые ветви принимают на себя много снегу, хотя без сопротивления расстаются с ним при малейшем прикосновении и норовят превратить тебя в сугроб. Я то и дело стряхивал снег с шеи и с плеч. Я не спешил, экономил дыхание и силы, предоставляя себе отдых перед каждым следующим шагом. Если мне становилось жарко, я еще больше замедлялся и старался отдышаться. В результате мы двигались со скоростью улитки. Почти за шесть часов я вряд ли преодолел расстояние чуть больше одной мили.

Когда начало темнеть, я остановился.

Я был весь мокрый, хоть выжимай, и совершенно выдохся, но знал, что если немедленно не начну готовиться к добыванию огня трением, то горько об этом пожалею. Эшли я устроил под елью, спиной к скале. На землю под широкими еловыми лапами почти не нападало снега, и она была покрыта толстым слоем сухих иголок. Недавно здесь грызла шишку белка. Я снял потную рубашку, повесил ее на ветку, собрал несколько пригоршней иголок и сучков и развел рядом с Эшли небольшой костер. Насчет горелки я не ошибся. Когда я попробовал ее зажечь, она ответила икающим звуком. Горючего в ней оставалось от силы на один день. Я собрал еще хвороста, сложил его горкой рядом с Эшли и сказал:

– Следите за огнем, не давайте ему гаснуть. Я не уйду далеко, если что, можете меня окликнуть.

– Что вы будете делать?

– Лук.

Она посмотрела на лук Гровера, привязанный к ее саням.

– Я думала, лук у нас есть.

– Мне нужен не такой.

Я бродил вокруг. Мне нужны были две палки. Одна, длиной фута в три, должна была быть слегка изогнутой. К ней я собирался привязать шнурок или веревку. Из второй палки я должен был вырезать шпенек размером с ручку молотка или немного покороче. На поиски того и другого у меня ушло полчаса.

Я лазил под деревьями, оглохший от хруста снега под снегоступами. Ходьба превращалась в мучение. Отойдя на некоторое расстояние, я затаил дыхание. Правильнее сказать, я позволил себе исподтишка подглядывать за Эшли. Она сидела, подкладывая в костер щепочки. Огонь озарял ее лицо. Даже теперь она была красива, отрицать это было невозможно.