Между нами лёд (СИ)

Он сам виноват. Он, полагая, что Таня в некотором смысле принадлежала ему, слишком тянул с нормальным, человеческим разговором. Слишком долго копил всё, что стоило высказать мягко, а не вывалить резко, да ещё в таком ключе. Но теперь поздно. Таня больше ему не партнерша. Таня теперь ему никто.

Евгений вынуждено притормозил на светофоре, а затем заметил большой рекламный билборд с… Таней!

Громов ближе наклонил голову к рулю, пристально рассматривая фотографию и не ощущая, как округляются его глаза. На светло-бежевом фоне была изображена Татьяна. Евгений не мог ошибиться. С макушки головы до линии талии, по которую была обрезана фотография, это была Таня.

Рекламное фото было сделано в лучших традициях глянца — темные объемные волны волос чуть разлетались назад, открывая шею и красивое лицо, на котором с помощью макияжа были эффектно выделены карие глаза, с игривым блеском смотревшие перед собой, и нежные губы, растянутые в легкой, непосредственной улыбке. Но довершал картину под названием «вогнать Евгения Громова в гроб» факт того, что на Тане был не спортивный топ, как это было, например, на фото для «Адидас», а соблазнительный черный бюстгальтер с тонким кружевом, выразительно подчеркивающий грудь его бывшей партнерши.

Евгений не заметил, как свет сменился на «зеленый», и весь автомобильный поток продолжил движение. Неподвижной осталась только его машина и машины тех, кому посчастливилось оказаться в ряду за его мерседесом.

Громов услышал, что ему сигналят и моргнул, приходя в себя. Рядом с фотографией Татьяны черным шрифтом, копирующим аккуратный почерк, была подпись:

«Снаружи — чемпионка, под одеждой — Intimissimi»

— В чемпионку захотела поиграть? — поинтересовался Громов, бросая наливающийся яростью взгляд на фото Татьяны, игнорируя недовольство стоящих позади машин. В следующую секунду он тронулся с места, быстро набирая большую скорость и перестраиваясь. — Значит, следующий ход за мной, — угрожающе произнес он, а после решительно сжал губы и резко вывернул руль вправо, пересекая двойную сплошную. Евгений сменил свой маршрут. Теперь он направлялся в институт Склифосовского.

***

Татьяна вернулась в свою съемную московскую квартиру после первой тренировки с новым партнером. Её настроение было ниже некуда. Впрочем, таким оно было с самого дня расставания с Громовым.

«Расставание!» — грустно улыбнулась себе в зеркале шкафа она. Странное слово, дающее повод думать, будто Татьяну и Евгения связывали романтические отношения. Но, увы. Их связывала только работа. Только пока Таня была ему нужна.

Фигуристка устало откинула большую спортивную сумку куда-то на пол, краем сознания понимая, что необходимо вытащить коньки, необходимо снять с них чехлы и поставить «подышать». Но сейчас хотелось просто лечь, уставиться в потолок и плакать. И если с первыми двумя пунктами она легко справилась, устало стянув с себя одежду, а затем упав на постель, то с последним было труднее. У неё не осталось слёз. Не осталось сил плакать. Внутри пустота. Страшная, глубокая. Сквозная.

Последние шесть дней тянулись адски долго. Её донимали все. Журналисты, Федерация, Ксюша. И даже Алиса несколько раз порывалась поговорить по телефону. Но единственным человеком, с которым Таня разговаривала, была мама. Фигуристка каждый раз пыталась придать голосу максимально убедительный радостный тон, рассказывая, что у неё всё в порядке, что она ушла от Жени просто потому, что тот собирается уходить из фигурного катания. И что они ни в коем случае не разругались и остались друзьями. И Марина Александровна делала вид, что верит дочери.

Единственное, что сейчас возвращало Таню к осознанию реальности — боль в плече, усилившаяся после тренировки. Громов был прав, снимаясь с чемпионата мира. Он предвидел и это. Он знал, что плечо не восстановится так быстро и помешает выступить качественно.

Он всегда всё знал наперед. Он всегда был прав. И это злило до дрожи, до бешенства, до зубного скрежета.

«Похоже, ты прав и в том, что я — никто», — горько ухмыльнулась белоснежному потолку Таня, мысленно обращаясь к Громову.

Ольга Андреевна на мольбы Тани взять их с Ильей к себе в группу, ответила безапелляционным отказом. Таня предлагала ей большую зарплату, удобный график… Таня эмоционально обещала ей, что будет самой лучшей ученицей. Но в ответ видела лишь сожалеющую улыбку тренера. Поведение Тани напомнило ей поведение Жени, когда тот пришел набиваться к ней в ученики много лет назад.

Последней надеждой для Тани стал Илья. Она ждала личного знакомства с ним и очень верила, что всё будет хорошо.

Зря.