Между нами лёд (СИ)

Евгений моргнул, всё ещё держа в руке заявление Татьяны. До него медленно доходило осознание произошедшего. От него ушла партнерша. От самого Евгения Громова. Он ещё несколько долгих минут смотрел на слова, написанные его теперь уже бывшей партнершей, и не мог понять, что задело его больше — сам факт того, что ушел не он, а от него, или то, что это сделала Таня. Девушка, в которую он был влюблен. Хотя признавать подобное крайне не хотелось, но где-то Женя всё же понимал, что это было так.

— Как ты это допустил? — Громов положил заявление обратно на стол и перевел испепеляющий взгляд на Мельникова. В груди Евгения с каждой секундой всё сильнее разгоралась жгучая ненависть из-за поступка Тани, и маячившее в паре метров лицо Арсения только усугубляло ситуацию.

Вызывая Громова к себе, он был уверен, что тот в курсе того, что сделала Таня. А вот теперь положение Арсения становилось совсем не завидным, потому как он, будучи ответственным за Татьяну, действительно должен был предотвратить это. Обычно в подобных случаях фигуристы идут именно к членам исполкома, а только затем, если те одобрят их желания, направлялись к президенту Федерации. Но Таня, похоже, понимала, что Мельников не даст разрешения на уход от Громова, а потому решила действовать в обход.

— Я этого не допускал, — максимально спокойно ответил Арсений.

— С чего я должен тебе верить? — недоверчиво нахмурил брови Громов, с трудом сдерживаясь, чтобы не размазать Мельникова по этому нарочито строгому дубовому столу.

— Я был в Федерации с раннего утра, — начал издалека Арсений. — Сам понимаешь, по каким причинам…

Мельников выразительно кивнул в сторону Громова, намекая на его решение сняться с чемпионата мира. Но сейчас Евгению был абсолютно безразличен этот чемпионат. Сейчас нужно было разобраться с Татьяной. То, что она не будет отвечать на его звонки и вряд ли что-либо пояснит, было более чем очевидно. А потому нужно было как-то попытаться восстановить картину, опираясь только на «показания» Арсения.

— Я даже на обед сегодня не ходил, — продолжал Мельников.

— Очень ценная информация, — процедил сквозь зубы Громов. В его груди бешено билось сердце, разгоняя кровь по телу. Такое сердцебиение он обычно ощущал лишь после длительных и изнурительных пробежек. Но сейчас вместе с этим Евгений чувствовал, как в нем клокочет выжигающий всё изнутри гнев.

— Быстрее! — не выдержал Громов, сжимая пальцами подлокотник офисного кресла Арсения, на котором сейчас сидел он.

— Меня вызвал к себе Петр Александрович, показал мне заявление Тани и сказал, что та пошла напрямую к нему, потому что не нашла меня на рабочем месте! — тревога в голосе Арсения сменилась возмущением.

— А ты, говоришь, не выходил из кабинета? — задумчиво уточнил Громов. Он снова принялся рассматривать отполированную поверхность стола, мечтая уложить на него Татьяну и…

Евгений прикрыл глаза, делая медленный и глубокий вдох.

— Весь день просидел здесь! Дверь открыта! — Мельников всплеснул рукой, указывая на вход в его кабинет.

Действительно. Заходя к Мельникову минутами ранее, Громов лично убедился, что дверь была незаперта. Татьяна опять лгала. На этот раз не Евгению, но его это всё равно злило. Сейчас фигурист был уверен, что ничто не сможет разозлить его ещё больше. Но с этим выводом он сильно поспешил.

— Под каким предлогом она просила разбить нашу пару? — продолжал допрос Громов, бросив исподлобья недобрый взгляд на Арсения. От слова «нашу» что-то внутри Евгения болезненно заныло. Теперь у них точно не было ничего общего, ничего «их». Мельников горестно вздохнул, покачав головой, и бросил какой-то странный, сочувствующий взгляд на бывшего соперника.

— Ну! — не выдержал Евгений.

Арсений нервно сглотнул, переводя взгляд на большое окно, не зная, как сказать то, что явно заденет самолюбие Громова. Возможно, даже больше, чем сам уход Тани.

— Она сказала, что ты собираешься уходить из спорта, — начал Мельников, переводя взгляд на Евгения, пытаясь предугадать его реакцию. — Сказала, что ты…

Громов напряженно нахмурил брови, пристально смотря на собеседника.

— Старый, — несмело закончил Арсений, наблюдая за тем, как Евгений переваривает услышанное.

Причиной, по которой Женя намеревался уйти из спорта, была его спина. Объективно он понимал, что в их виде спорта чемпионами становились и в тридцать пять. И если бы не поясница, то всё было бы иначе, так как другие, чисто спортивные показатели силы и выносливости, были у него лучше, чем у многих юниоров. Но он боялся, что спина «выстрелит» в любой момент, испортив его выступление, и из Бога он превратится в человека, который не смог вовремя остановиться и уйти.

— Она сказала, — продолжил Мельников, собираясь сообщить самое страшное, — что хочет подготовиться к следующей Олимпиаде с новым партнером, и поэтому он нужен ей как можно раньше.