Между нами лёд (СИ)

— И это не помешало тебе сказать, что меня для тебя не существует? — её губы снова задрожали. То ли от пробирающих насквозь порывов ветра, то ли от нахлынувших воспоминаний. Она до сих пор не знала, как смогла в тот момент быстро среагировать. Как нашла силы уговорить Антона сделать блокаду, как нашла в себе уверенность выйти на лёд под её действием, как смогла расшевелить Женю. Даже в относительно спокойной обстановке решающий прокат на Олимпийских играх — огромный стресс. Даже для опытных спортсменов. А для Тани обстановка была отягощена тем, что произошло с её плечом и Женей. Но тогда она не думала ни о чем. Она была в состоянии аффекта. Ею повелевал страх потерять мужчину. Любимого мужчину, ради которого можно было стерпеть и боль, и какое-никакое унижение от сказанной им фразы.

— Таня, пойми, — поучительно начал Громов. — Я шёл к этому золоту одиннадцать лет, если не всю жизнь! А своей ложью ты поставила всё под удар, хотя знала, как это важно для меня. Ты должна была думать обо мне, о своем партнере, но ты думала о ком угодно, кроме меня. И если бы не Лена…

И это опрометчивое упоминание Волченковой окончательно лишило Татьяну остатков пусть и мнимого, но всё же спокойствия.

— Причем здесь Лена? — буквально взвыла от отчаяния Таня, с трудом сдерживаясь, чтобы не обхватить ладонями голову. — Причем здесь Лена?!

— Она согласилась поменяться с нами! — напомнил Громов, начиная раздражаться. — И если бы она этого не сделала, нас бы просто дисквалифицировали!

— Да если бы не я! — воскликнула Таня, желая, наконец, достучаться и докричаться до него. — Я терпела боль, я рисковала! Если бы не я, ты потерял бы даже шанс на это чертово золото!

— Я знаю это, Таня! — разозлился Громов, и его собеседница смогла даже в полумраке увидеть, как его глаза блестят от подбирающейся ярости.

— И всё равно называешь никем? — Тане очень хотелось выкрикнуть ему это прямо в лицо, но разница в росте, даже чуть уменьшенная туфлями на высоком каблуке, всё ещё оставалась слишком большой. — Я не буду с тобой! Я не буду твоей!

Татьяна сделала неловкий шаг назад, ощутив поясницей холодный мраморный парапет балкона. Страшная фраза, больно засадившая Громову хлесткую пощечину. Несколько секунд он не мог до конца поверить в услышанное. И Таня, пользуясь тем, что её отказ парализовал Евгения, поспешила выйти с балкона. Подойдя к двери, она обернулась, бросив полный боли взгляд на силуэт Громова. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, как легкие заполняет холодный воздух.

— Я докажу тебе, что я чего-то стою и без тебя рядом, — пояснила Таня. — Возможно, тогда ты посмотришь на меня другими глазами.

— Я уже смотрю на тебя иначе, Таня, — не оборачиваясь, хрипло произнес Евгений, находя взглядом несколько звезд на ночном небе. — Ты сама стала похожа на Лену. Решила пойти по головам?

Татьяна обиженно поджала губы, опуская взгляд вниз и размышляя над ответом.

— Надеюсь, меня ты не покалечишь? — язвительно уточнила она, вспоминая рассказ Ксюши о том, как Громов уронил Лене на ногу стол в порыве обуявшего его гнева. И это задело уже Евгения. Он резко обернулся, пытаясь всмотреться в лицо Тани.

— Ты думаешь, что я способен осознанно причинить боль женщине? Такого мнения ты обо мне, Таня?

Фигуристка снова опустила взгляд вниз. На мгновение она ощутила укол совести. Она ведь знала, что Женя, несмотря на свой эгоизм, воспитан хорошо, что он действительно вряд ли смог бы ударить женщину. Но она была в полном эмоциональном опустошении. И страх того, что её ударят вновь, до сих пор жил где-то «под коркой» и неосознанно всплывал в самые неподходящие и острые моменты.

— Моральную боль ты способен причинить, сам того не замечая, — тихо ответила она. И Евгений даже на расстоянии увидел, как заблестели её глаза.

— Тебе жизни не хватит, чтобы добиться того, чего добился я, — Громов самодовольно прислонился к парапету балкона. И взгляд его стал надменно-высокомерным. Таня отвергла его как партнера, но теперь она причинила ещё большую боль, отвергнув его и как мужчину.

— У меня есть фора в пять лет, — парировала Таня, чувствуя, как внутри всё дрожит. То ли от страха, то ли от всё ещё теплившегося внутри желания забыть обо всём и броситься к нему.

— Тебе не светит пьедестал даже на чемпионате России, — холодно констатировал Евгений, понимая, что сейчас он готов принять ответственное для него решение. Он не просто так ездил в Институт Склифосовского.

— Без тебя, возможно, светит, — с трудом произнесла Таня, чувствуя, что ей необходимо как можно быстрее уйти от него.

Громов сделал несколько тяжелых шагов ей навстречу, и Таня явственно ощутила, что значит выражение «сердце ушло в пятки».

— А я официально объявил о том, что ухожу из спорта? — Евгений насмешливо приподнял брови, посмотрев на Таню так, будто она была неразумным маленьким ребенком, сказавшим что-то забавное. Однако глаза его оставались обжигающе холодными.