Между нами лёд (СИ)

— Ты полез в драку?

— Да, — кивнул Громов, вспоминая, как полетела в сторону его спортивная сумка, как он развернул к себе одного из мужчин, и как остальные трое накинулись на него. — Я оттолкнул одного из них на лестницу, но он схватил меня за руку, и мы покатились по ней вместе. Я помню сильный удар головой об одну из ступеней, а дальше — пустота.

Евгений замолчал. Молчала и Таня. Он понимал, что она принимала всё, что он рассказывал ей сейчас, очень близко к сердцу, пропуская через себя. Иначе она не умела.

— Плюша? — улыбнулся Громов, зная, что это слово непременно вернет её в чувства. — Ты тут?

— Тут, — хрипло ответила Таня, всё ещё сжимая ладонями руки партнера. — Что было потом?

— Четыре дня без сознания и борьба, — вздохнул Евгений. — Борьба врачей за мою жизнь и борьба Арсения за то, чтобы меня не посадили.

— Так… — тихо произнесла Татьяна, приложив ладонь ко лбу и пытаясь прийти в себя после услышанного. Она понимала, что этот разговор затевался, чтобы прояснить ситуацию с тюрьмой, но всё это померкло на фоне переживаний за жизнь Громова. — Что с тобой было?

Евгений тепло улыбнулся, проведя носом по плечу девушки. Он был уверен, что из двух вопросов — о нём и о тюрьме, она первым делом решит узнать именно о нем.

— Ушиб головного мозга и… оскольчатый перелом двух поясничных позвонков, — ответил Евгений. И пока Таня пребывала в шоке от услышанного, он внезапно усмехнулся, чуть дернув плечами. Она это ощутила и повернула голову вбок, посмотрев на партнера.

— Что здесь смешного?

— Да нет, вспомнил, что меня ещё и ножом пырнули, — улыбаясь, ответил Громов, видя, как и без того ошеломленные глаза партнерши округляются ещё больше. — Всё в порядке, Таня! Это явно были дилетанты, они не задели никаких важных органов.

— Шрамы на пояснице, — вспомнила она, — от этого? Я увидела их… когда ты спал.

— Ты разглядывала меня спящего? — улыбнулся Громов. — Это не очень по-дружески.

— Женя! — недовольно вздохнула Таня, понимая, что сейчас не время для подобных фраз.

— От этого, — кивнул Евгений. — Моим врачом был человек, который спустя пять лет принял в реанимации Алису после аварии. Удивительно, правда?

Татьяна промолчала, наклонив голову и смотря на руки Жени. Красивые, теплые руки, полные силы. Алексеевой было страшно представить эти руки холодными, а их обладателя — обездвиженным и лежащим на лестничной клетке. Громов казался Тане человеком, который никогда не мог быть побежденным. И, судя по тому, что он восстановился после полученных травм, он именно таким и является.

— Как ты вернулся после такого? — покачала головой Таня, не веря, что её партнер ещё и потрясающе катается после пережитого. Поясница — слабое место всех фигуристов, даже тех, которым посчастливилось не попасть в ситуацию, в которой оказался Евгений.

— О чемпионате мира, разумеется, пришлось забыть, — ответил Громов, — всю весну я заново учился ходить. Чувствительность в левой ноге ещё долгое время была хуже чем в правой. В период летнего межсезонья я встал на коньки. Первые несколько дней просто катался вперед-назад. Помню, что первый прыжок я не смог приземлить и упал…

Евгений снова усмехнулся, в который раз поражая этим Таню, не видевшую в подобном ни капли смешного.

— Нужно было видеть лица Ольги Андреевны и Алисы, — улыбаясь, вспоминал Громов, — а я лежал на льду и смеялся. Не было в тот момент ничего роднее и приятнее этого холода, обжигающего спину.

Таня шокировано качала головой из стороны в сторону, сидя с приподнятыми бровями и отказываясь верить во всё, что узнала.

— До сих пор помню тот неудачный прыжок. Было одновременно чувство триумфа и собственной ничтожности. Мне с таким усилием дался тот прыжок, с каким дался четверной аксель, а ещё… понял, что будет обидно, если я не поеду на Олимпийские игры и не смогу после них ездить за шавермой на мерседесе.

Громов надеялся, что его партнерша поймет, о каком четверном акселе шла речь, но она, видимо, слишком была ошарашена всем, что успела узнать, а потому данную отсылку не поняла.

— А что случилось с девушкой? Она не пострадала? — Алексеева начала ерзать на коленях Громова, разворачиваясь к нему боком. Евгений положил руку на её поясницу, придерживая, чтобы она не упала. Глупая партнерская привычка — страховать Таню даже в простых ситуациях, боясь, что она ощутит хоть какую-то боль.

— Агния так громко закричала от ужаса, когда я вместе с тем мужиком полетел вниз, что на это сбежалась администрация и охрана хостела с пятнадцатого этажа и ещё несколько жильцов дома, — улыбнулся Громов, неожиданно понимая, что соскучился по теплым, но сейчас таким напуганным глазам Тани. — Она не так давно вышла замуж и не было ни дня, чтобы её муж при встрече не поблагодарил меня за это. Даже напрягает периодически.

— С ума сойти, — выдохнула Алексеева, опуская глаза и ощущая на себе пристальный, изучающий взгляд Евгения. Ему нравилось, когда Таня была живой, когда она проявляла эмоции и искренне реагировала на что-либо. Нравилось, когда она была собой, а не дружелюбной врединой.