Между нами лёд (СИ)

— Ты не поела! — очнувшись, крикнул он в сторону гостиной.

— Сыта по горло твоим эгоизмом! — донеслось в ответ из комнаты.

Громов грустно ухмыльнулся, переводя взгляд на окно, за которым давно стемнело.

— Истеричка, — вздохнул он, рассчитывая, что она его не услышит.

— Самовлюбленный индюк! — воскликнула Татьяна, заставляя Евгения засмеяться.

***

22:30.

До отхода ко сну партнеры не разговаривали друг с другом. Когда Таня смотрела очередной выпуск спортивных новостей, сидя в гостиной, Евгений принес ей нетронутый ужин. Она демонстративно поворотила нос от тарелки, однако взгляд Громова был слишком требовательным и красноречивым, а потому ужин был съеден.

Сейчас же, ворочаясь на диване, Таня не могла уснуть. Мыслями она уже была в Ванкувере. Это сильно волновало её и обеспечивало бессонницей, которая была совсем некстати перед таким важным событием. Тщетно попытавшись заснуть и сменив ещё несколько положений, она приподнялась, включая небольшой торшер, и бросила взгляд на Евгения, который от света не проснулся. Таня вздохнула, чувствуя, что будить его — не самое лучшее решение, но другого она не видела. Точнее, не хотела видеть. Она вспомнила, как перед отлетом на чемпионат Европы Громов читал ей вслух, и не смогла не соблазниться таким вариантом развития событий.

Таня поднялась с дивана, перешагнув длинные ноги Евгения, и подошла к полупустой книжной полке, быстро находя книгу о физике в фигурном катании. Она взяла её и подошла к Громову, вытянув руки с книгой над животом спящего партнера. Таня несколько зловеще улыбнулась, чувствуя себя маленькой и очень непослушной девчонкой, а затем разжала пальцы, наблюдая за тем, как книга падает на торс Евгения.

Громов резко открыл глаза, а затем сощурил их от ударившего света. Таня едва сдерживала смех, а Евгений — сонное и очень милое, по мнению девушки, недоумение. Он чуть приподнял голову и взял в руки книгу, упавшую ему на живот. Прочтя название, Громов откинулся обратно на пол.

— Ммм, Татьяна, — сонно простонал он, отчего-то довольно улыбнувшись. — А вы умеете делать тонкие намеки…

***

10 февраля, 5:40.

Утро перед отлетом в Канаду начиналось для Тани неважно. Громов, аргументируя тем, что сегодня после прилета у них вряд ли будут тренировки, заставил девушку трижды пробежать 19 этажей своего дома вниз и вверх. Поднимаясь обратно в четвертый раз, Алексеева мысленно проклинала своего партнера, чувствуя, что плохо выспалась и хочет скорее сесть в самолет, потому что хотя бы там она сможет отдохнуть от каких-либо физических нагрузок.

— А ты знаешь, — часто дыша, обратилась к партнеру Татьяна, догнав его на одиннадцатом этаже, — что в правом ухе серьги носят гомосексуалисты?

Громов резко замедлился, бросив на неё косой взгляд. Он понял, что это сейчас был камень, а точнее огромный такой валун в его огород.

— Мне казалось, что тогда, в раздевалке, — начал он с некоторым опасением, не предполагая, как отреагирует на упоминание об этом Таня, учитывая, что они не поднимали эту тему с тех самых пор, как стали друзьями, — я тебе доказал, что меня интересуют женщины.

«А именно — ты», — добавил внутренний голос Громова.

— А что было в раздевалке? — картинно нахмурилась она, делая вид, что не понимает, о чем речь. — Прости, но я всегда стараюсь забывать ошибки и отпускать их. — Татьяна невинно улыбнулась, подмигнув растерявшемуся от такого заявления Евгению, и заметно ускорилась, начиная опережать его.

***

Шереметьево, 8:20.

Пообщавшись с журналистами и огромным количеством болельщиков, встретивших спортсменов в аэропорту, фигуристы прошли в зал ожидания, где в скором времени должна была собраться та часть олимпийской сборной, которая полетит этим бортом. Таня понимала, что не ощущает страха. Атмосфера предстоящих игр чувствовалась уже здесь и сейчас. И она дарила приятное, сладкое предвкушение, а не сковывающий ужас. Алексеевой нравилось наблюдать за членами сборной. Ей нравилась их олимпийская форма. Она ещё раз посмотрела вниз, проведя взглядом по своим синим брюкам и белому свитеру с узором из красных и синих нитей. После этого Таня перевела взгляд на сидящего рядом Громова, который яркие цвета не любил, а потому чувствовал себя несколько нелепо, не догадываясь о том, что испортить его не может ни одна одежда.

Ксения сладко зевнула, прикрывая рот ладонью, а затем положила голову на плечо подруги.

— А Иван Александрович знает, — с хитрой ухмылкой обратился к одиночнице Громов, упоминая её тренера, — чем ты занималась ночью?

Ксения открыла глаза, выпрямляясь и ошарашенно смотря на Евгения. Ничего не отвечая, она обвела взглядом зал ожидания, находя Диму, который так же, как и она, погружался в дремоту, скрестив руки на груди и опустив голову.

— А ты откуда знаешь? — вновь посмотрела на Громова одиночница.

— Я не вчера родился, — пожал широкими плечами он, откидываясь на спинку металлического сидения.

— Даже мне очевидно, — улыбнулась Таня, подыгрывая партнеру и окончательно вгоняя подругу в краску.