Между нами никаких секретов

Глория посмотрела на него серьёзно. Она заметила, в Матиасе появилось нечто странное, и испытала уверенность, что ситуация в доме Оксаны должна быть куда более опасной и зловещей чем то, во что он пытался заставить её поверить.

— Это она, правда? Эта женщина. Она причиняет тебе боль.

— Глория, это лишь эротические игры. Они мне нравятся, — солгал Матиас, надеясь своим ответом смутить женщину до такой степени, что она откажется от продолжения разговора на эту тему.

— Игры, которые оставляют синяки и царапины? И заставляют тебя сжимать зубы каждый раз, когда делаешь резкое движение?

— На самом деле нет ничего страшного, — он вновь попытался успокоить Глорию, на этот раз отвечая с озорной полуулыбкой, — прошлой ночью мы немного переборщили. Оксана была на взводе из-за отъезда и... такие вещи происходят в определённых ситуациях, поверь мне.

Глория вздохнула и опустила взгляд. Она не хотела делать для Матиаса пребывание дома грустным или не комфортным, но была абсолютно уверена — он скрывает от неё правду. И она очень переживала за него.

— Хорошо, — сдалась она, — но позже ты дашь мне взглянуть.

— Папааа! — Элизабет прервала разговор, появившись в дверях со счастливой улыбкой на лице. — Давай, идём!

Матиас обошел Глорию и последовал за дочкой в надежде, что к этому вопросу женщина решит больше не возвращаться. Он все равно не позволил бы ей увидеть раны, покрывавшие большую часть спины, хотя бы потому, что не мог правдоподобно их оправдать.

В последнюю ночь Оксана сильно увлеклась и её эротические игры очень быстро превратились в настоящий сеанс пыток. Она его связала, унижала и высекла, преисполненная решимости оставить на теле Матиаса следы, которые останутся до её возвращения, как неизгладимые отметины, свидетельство того, что он целиком и полностью принадлежит ей. Во время этой игры он почти не ощущал боли, слишком одурманенный кокаином и марихуаной, но теперь не мог сделать ни единого движения, не почувствовав, как горит плоть.

Почти час они развлекались открывая подарки. Наконец, сели за стол и съели вкусный завтрак, приготовленный Глорией. Потом Матиас собрался, чтобы отправиться на обычную прогулку на кладбище. Он не ходил туда месяцы и теперь ощущал на сердце

невыносимую тяжесть. На этот раз Мати решил взять с собой и Элизабет. Когда дочурка была одета, они отправились в путь.

Как и каждый год, по пути на кладбище, он не мог не вспомнить вечер трагедии, которая три года назад навсегда испортила ему жизнь.

Был полдень 25 декабря 2009 года; он и Грейс лежали в постели, после того, как нежно занимались любовью. В то время Матиас знал только одно значение секса: связанное с глубоким и тёплым чувством. Он никогда не уставал от жены, и даже беременность Грейс, не делала этот момент менее возбуждающим и мощным. Матиас любовался Грейс, в освещении теплого света от стоящей рядом настольной лампы. Лицо покраснело от удовольствия, грудь набухла, объёмный живот, длинные светлые волосы рассыпались по подушке. Он заметил как жена внезапно замерла и улыбнулась положив на живот руку.

— Почувствуй, как она брыкается! Боже, милый, дай мне руку. Послушай!

Матиас положил на живот Грейс ладонь и стал ждать, когда девочка снова шевельнется. Он с мучительной ясностью помнил взгляд Грейс, когда она обняв свой живот улыбалась, влюбленная в жизнь, которую носила в себе. Он помнил, как опустился рядом с ней на колени, и прижался ухом к тому месту, где Грейс держала руки.

Удар Элизабет заставил его отпрыгнуть.

— Ой! Мы уверены, что будет девочка?

Грейс рассмеялась, и он поцеловал её с чувственной нежностью, продолжая ласкать тёплый живот, который охранял их маленькую девочку. Матиас помнил как потом спрятал лицо в волосах жены.

— Она будет такой же красивой, как и ты, — прошептал он Грейс.

— И она будет счастливым ребёнком, любимой и с лучшим в мире отцом.

Он помнил каким окрылённым и возбуждённым чувствовал себя. Их жизнь действительно была идеальной, и с появлением Элизабет стала бы завершённой.

У Матиаса разрывалось сердце при воспоминании о том дне, когда ещё казалось, что всё в его руках, он был многообещающим учителем литературы и жизнь протекала по безмятежным дорогам. Мысль, в кого за это время он превратился, причиняла боль.

После того раза Матиас больше не занимался любовью ни с одной женщиной. Он трахнул многих, как автомат, холодно и отстранённо. Секс для него больше ничего не значил, кроме кучи денег за короткое время.

Он превратился в плохого отца, оставлял своего ребенка ради того, чтобы пойти заняться сексом в элегантном отеле, или, ещё хуже, чтобы превратиться в секс-игрушку для психопатки, которая, возможно, в итоге его убьёт. Матиас уже забыл, что значит мечтать, строить планы, смотреть в зеркало, не испытывая отвращения к тому, что видел. Он потерял всё.

Он до сих пор помнил семейный ужин в доме Итана. Последний со своей семьей, куда он подвёз родителей.