Между нами только ночь

Юрик что-то рассказывает из своих путешествий по Уралу, Сибири и Дальнему Востоку. Эти истории обычно связаны с каким-нибудь подвигом, который он совершил. То на Севере из ледяной воды вытащил стопудовых мужиков утопающих, то в сибирской деревне вытянул из горящего коровника коров. А однажды на даче в Кратово он меня спас от неминуемой гибели, когда я в лодке на пруду подавилась огурцом. Другой бы растерялся, а Юрик — нет. Он схватил меня за ноги и так стал трясти, что огурец вылетел и упал в воду!

После чего брат всегда интересуется, как мои дела на издательском фронте.

— Если никто не издаст твою книжку, — он всякий раз говорит мне, — ты только не расстраивайся. Я ее опубликую за свои деньги. Да, армия сейчас не в почете, наука в загоне, — ничего, подкоплю, затяну ремень потуже — и твоя книга найдет своего читателя! Иначе зачем ты ее написала?!.

С книжкой вот какие дела: книжки пока нету. Только публикации в журналах — главы, отрывки, фрагменты… Но у меня все полностью готово — чтобы она появилась. В зеленой картонной папке лежит эта повесть — я назвала ее «Загогулина» — о моем босоногом интернатском детстве («Как??? Вы учились в интернате??? — воскликнули в одном издательстве, возвращая мне эту папку. — Ни за что бы не подумали! У вас такой взлелеянный вид…»)

А что такого? Родители уезжали на полгода за границу, бабушка отказалась остаться с двумя детьми, тем более Юрик был трудный подросток, и меня уговорили пойти учиться в интернат, хотели ненадолго, а я пообжилась, привыкла и отмотала там четыре года.

Но с книжкой пока не вытанцовывалось. Раз как-то позвонили из очень странного издательства (сами позвонили!). Издательство «Восход». Бывший «Спутник».

— Алло! — произнес мужской голос, после чего этот человек — то ли глубоко вздохнул, то ли зевнул. — Ну, что вы там? Детская писательница?

— …Да, — говорю, немного удивленная началом нашего разговора.

— А есть у вас, — спрашивает, — какой-нибудь «готовый романс»?

— ???

— Ну, что-то готовое, — он объяснил. — Так у нас дед говорил: «готовый романс» или «неготовый»…

— Есть-есть! — говорю я обрадованно. — Абсолютно «готовый романс»!

— Тогда соберите что у вас есть и позвоните Владимиру Абрамычу. На детскую литературу сейчас льготы, ее выгодно печатать. Только лапшу ему на уши не вешайте, а то некоторые «классики» рассядутся в кабинете и тюльку гонят часами о своих достижениях. Он там чуть в обморок не падает. Чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Надеюсь, вы меня поняли. Вот семь его телефонов. Он возьмет рукопись и отнесет в типографию.

— А вы кто?!! — я спрашиваю.

Он — лениво:

— Да какая разница?

— Так вы что-нибудь читали — мое? — растерянно спрашиваю.

— Ну, знаете! — воскликнул он возмущенно. — Я уже вышел из этого возраста. У вас там что — проза или стихи?..

— Я бы предложила повесть под названием…

— Понял. Сейчас я им позвоню и скажу, что вы придете. Если они меня не пошлют, — достойно добавил он. — Вы как расходитесь-то? Хорошо? На прилавках не залеживаетесь? Выйдет все путем, отстегнете мне там немного — сколько не жалко, когда получите…

Потом мне кто-то сказал, что названивал некий литературный агент Барыкин, видимо, его настоящая фамилия Барыгин. Барыкин в паре с человеком по фамилии Скорохватов.

На другой день он опять объявился:

— Звонили? По семи номерам? Нигде никого? Тогда зачеркните все эти телефоны и больше никогда по ним не звоните. Вы слышите? НИКОГДА! А позвоните по этому номеру, позовите Семен Михалыча. Не провороньте, ситуация меняется каждую минуту.

По новому телефону опять никто не подошел. И я его тоже вычеркнула.

— Вот жук! — вскричал Юрик, когда узнал о переговорах с Барыкиным. — Если он когда-нибудь еще позвонит — этот пройдоха, гусь лапчатый, отсылай ко мне. Я найду что ответить таким пронырам.

А я смотрю на него, и такое ощущение блаженное, будто я уже давно на том свете и меня выпустили оттуда погулять.

— …Да! Как у тебя с книжкой? — поздно вечером позвонила старая моя редактор Юля. Старая, веселая, я ее обожаю. Недавно ей пришлось уйти из издательства — у Юли катастрофически «садится» зрение.

— Никак, — я говорю.

— Тогда тащи рукопись! — сказала Юля. — Хорошие новости! Одна моя знакомая всю жизнь работала в «Аэрофлоте» и сколотила крупный капитал. Теперь она решила выпускать литературу для детей. Я буду главным консультантом. Первой ласточкой издадим Раскина «Как папа был маленьким». Второй — с моей легкой руки — будешь ты.

И вот я взяла свою зеленую папку, она у меня считается счастливой, на ней начертано большими буквами название «Загогулина», и с этой папкой явилась к Юле.

Сидим с ней на кухне, пьем чай, она говорит:

— Елена со своим капиталом — как снег на голову свалилась! А я думала — все, теперь буду сама рассказы писать. Решила написать рассказ про свою няню. Хотя она не была мягкой, она была очень жесткой. Когда я канючила: «Во-от, мне скучно…», она отвечала: «Щас! Я тебе в жопу оркестр вызову!»

В дверь позвонили. Юля пошла открывать. Я приосанилась и застыла с приветливым выражением лица.