Между небом и водой (СИ)

Мама с дедушкой прошли мимо умывальной и зашли в спальню. Найрон напряг слух, прижавшись к двери.

– О-о! Я помню все здесь! Ничего не изменилось с тех пор, как мы с Гергом были детьми! Шкатулки, ваш меч, книги…Знаете, мне всегда казалось, что входя в эту комнату, я попадаю в какой-то особенный, сказочный мир.

Мэлон рассмеялся.

– Ну, насчет сказки не знаю, но мы с Нади тоже здесь себя по-особенному чувствуем…

Найрон не понял, отчего его мама так звонко расхохоталась. Ковырнув между передними зубами, он вытащил очередной отлипший кусочек и бросил на пол, так как и мусорная корзинка, и туалет были в другом конце умывальной.

– Мэлон, – спросила мама, видимо продолжая осматриваться, – а где же та статуэтка, помните? Вы заказали две, когда мы с Гергом окончили школу…

– Ох, да, такая жалость! Нас ведь ограбили и, что обидно, произошло это уже на исходе войны. Унесли несколько вещей и вместе с ними эту статуэтку.

– Вы никогда не говорили об ограблении… Но…Это так странно, ведь она не была ценной, простая деревянная…

– Сами не понимаем. Может грабителям просто понравилась твоя копия? – дедушка мрачно хмыкнул, – Все хотим заказать новую, и как-то руки не доходят, – добавил он извиняющимся тоном.

– Да что вы, Мэлон! Не стоит. В конце концов, слава Всевышию, не украли ничего ценного, так ведь?

Найрону уже надоело стоять без движения в умывальной, а выйти незамеченным он не мог. Ну сколько можно терзать дедушку этими светскими разговорами ни о чем?

– Да уж, лучше б ценное… – пробормотал Мэлон.

– Но Мэлон, статуэтка – пустяк! – изумленно воскликнула мама.

– Пустяк? Она…Она была нам дорога… Эти статуэтки – память о вашей с Гергом юности, – дедушка внезапно замолчал. Найрону не было видно выражения их лиц, но ему показалось, что молчание затянулось.

– Ох, Мира, все эти разговоры будят воспоминания о войне. Не самые приятные воспоминания.

Когда мама извинилась, и они прошли в гостиную, Найрон облегченно вздохнул и тихонечко прошел следом, быстро юркнув за детский стол. Бросая на тарелку более привычные сладости, он возмущенно думал о том, что лучше бы мама вместо всех этих вежливых расспросов, почаще напоминала ему, как правильно есть франги.

За столом взрослых беседа плавно перетекла в новое русло. Между веселыми разговорами и вскриками детей до Найрона доносились фразы о каких-то странных делах, вроде бы снова начавших происходить в Хайрите, о возрастании какой-то напряженности в чьих-то отношениях… Поняв, что о нем взрослые говорить не собираются, Найрон успокоился и обратил внимание на своих соседей по столу. Рыжий мальчик, которого звали Кан, обсуждал с двойняшками обмен игрушечных стражников Люциса на свою коллекцию статуэток из либу. Найрон еле заметно пожал плечами. Какой смысл собирать коллекцию статуэток, чтобы потом обменивать ее на какие-то игрушки? Ничего удивительного в том, что Люцису с Креей так понравилась эта идея. Две девочки вместе с Дини, которая больше не приставала к нему с дурацкими вопросами, увлеченно наблюдали за фокусами с водой, которые демонстрировал им Корвин. При этом они успевали еще и сплетничать о каком-то "бедняжке Колисе", который остался без родителей.

Найрон хмыкнул. Ну конечно, ведь скоро Корвин поступит в школу средней ступени… Он старался вслушиваться в разговоры сверстников, но описание обмениваемых игрушек и статуэток или девчоночьи сплетни о том, кого он все равно не знает, нагоняли на него тоску. Он сонно водил вилкой по пустой тарелке уже добрых полчаса, когда небольшое происшествие внесло некое разнообразие в это скучнейшее времяпрепровождение.

Та самая полная женщина, что рассказывала о демарго, все называли ее Нисерва, вдруг гулко охнула и прижала руки к груди. С ее шеи брызнули во все стороны крупные фиолетовые бусины. Часть попадала на пол, часть угодила в тарелки и стаканы гостей, а одна ударила по уху лысого мужчину. При этом они начали задорно скакать, кружиться волчком и менять форму. Нисерва обвела гостей полными праведного гнева и слез глазами, и возопила:

– Будь проклят тот час, когда я поверила этому проходимцу!!! Он не достоин называться мастером! Он гарантировал мне…Гарантировал, что его веления держатся не меньше пяти лет! – последние слова она пропищала изнемогающим голосом, закатывая глаза.

Найрон, с трудом сдерживая улыбку, огляделся. Среди детей серьезное выражение лица сохранили только Дини и Кан, вскочивший в порыве помочь, да так и оставшийся стоять. "Наверное это его мама", – подумал Найрон. "Или тетя", – сжалился он. Зато взрослые дружно собирали сопротивляющиеся бусины, забрасывая Нисерву сочувствующими возгласами и ругая того самого мастера. Хотя… Найрон вгляделся в мамино лицо. Она прикрыла рот ладонью, ее ресницы были страдальчески опущены. Но вот она отняла ладонь от лица, чтобы подхватить катящуюся на нее бусину, и не успела спрятать улыбку. Мальчик, улыбаясь, перевел взгляд на отца. Тот, почувствовав, что на него смотрят, усмехнулся в ответ и приложил палец к губам. Найрон кивнул.