Между «привет» и «прощай»

– Думаю, это будет здорово. – Я слабо улыбнулась и отвела взгляд.

Эшер тут же напрягся – его явно не устроил мой ответ.

– Да. – Отодвинувшись, он сел на кровати и натянул пижамные штаны. – Будет здорово.

– Для меня февраль – тоже важный месяц, – легкомысленно проговорила я. – Похоже, меня ждет церемония награждения.

– Да? – Эшер оглянулся через плечо.

– Мой ролик о сноубордистах номинировали на премию «Клио».

– Серьезно? – С его лица исчезло напряжение. – Фейт… это чертовски здорово. Я так рад за тебя. – Он забрался обратно в постель и поцеловал меня.

– И более волнительно, чем я думала. Когда Терри твердил, что так и будет, я ему вроде как не верила.

– А я не сомневался. – Эшер натянуто улыбнулся. – Это нужно отпраздновать. Приезжая сюда, ты еще ни разу не посещала луау[15]. Может, сейчас идеальный повод.

– Звучит заманчиво, но… На церемонии награждения мне не помешают для поддержки горячие руки пожарного. – Я криво улыбнулась. – Я надеялась, ты будешь там со мной.

«Вот, теперь мы оба выложили карты на стол».

Эшер снова напрягся. Похоже, он ничуть не больше меня хотел менять собственную жизнь.

– Посмотрю, что можно сделать, – наконец проговорил он. – Вокруг постоянно что-то случается…

– О, – выдохнула я, ощущая, как что-то сжалось в груди. – Конечно, решим по ходу дела.

– Я приму душ. – Эшер поднялся с кровати.

Я откинулась на подушки, глаза защипало от подступающих слез.

– Я побуду здесь, – пробормотала я.

«По крайней мере, в ближайшие несколько дней. Но что потом?»

* * *

На следующий день мы навестили родных Эшера. Калео заметно подрос с нашей последней встречи, Моми в инвалидном кресле выглядела еще более хрупкой, словно она постарела на несколько лет. Но все они казались счастливыми, смеялись, болтали, поддразнивали друг друга – вели себя как семья, о которой всегда мечтал Эшер и какой у меня никогда не было.

«Он их не бросит, – с замиранием сердца подумала я. – Да и зачем ему это?»

Моя номинация на премию наделала много шума. Налани испекла лаймовый пирог, Морган поджарил ребрышки и приготовил картошку фри. Мы уселись на веранде, внизу расстилался океан, вокруг все утопало в зелени. Я то и дело ощущала на себе взгляд Эшера, жесткий и напряженный. В этом не было ничего нового. Обычно между нами в воздухе витал безмолвный вопрос – когда же мы останемся одни и снова сможем заняться сексом. Однако сейчас в его глазах читалось нетерпение другого рода.

«Боже, насколько же проще быть безответственной любительницей вечеринок!»

После ужина я сидела с Моми на веранде, Эшер и Калео гоняли футбольный мяч, Морган делал снимки. Налани ушла к соседке, отнести несколько лаймов с дерева.

Я ощутила, как пожилая женщина перевела взгляд с Эшера на меня.

– Он хороший, – вдруг проговорила она. – Но беспокоит меня.

– Почему? Что-то случилось?

– Нет, милая. Он здоров телом, но дух его… весьма встревожен.

– Но почему?

– Он застрял между тем, что считает своим долгом, и желаниями собственного сердца.

Я поерзала на стуле.

– И что это может быть? – прочистив горло, неуверенно спросила я.

Моми поджала губы и немного помолчала, а потом заговорила, словно сама с собой.

– Он так и не простил отца, бросившего их еще в детстве, и мать, оставившую их из-за зависимости. Он носит гнев в себе, а это вредно для души. – Она решительно кивнула головой. – Ему нужно пройти Хо'опонопоно.

– Хо'попо… что?

– Это полинезийская традиция прощения и исцеления. Очень древняя и глубокая, но очень простая. Нужно только сосредоточиться на объекте раздора и сказать: «Мне жаль, пожалуйста, прости меня. Спасибо, я люблю тебя».

Я нахмурилась.

– Зачем Эшеру просить прощения у родителей? Это ведь они все испортили.

– Не у них. Он должен простить себя. – Она взглянула на меня темными глазами. – А еще поблагодарить себя за силу и доброту и полюбить таким, как есть. Хо'опонопоно – это исцеление, а не искупление.

Моми посмотрела на моего пожарного, который раскручивал в воздухе Калео. Мальчик визжал от смеха.

– Эшер считает, что все должно оставаться неизменным, находиться под его контролем – потому что верит, что так он сам будет в безопасности. Но жизнь не стоит на месте. Она полна впечатлений, и порой нелегких. Однако трудности лишь открывают двери в наши сердца, которые в противном случае остались бы заперты. Пренебрежение со стороны родителей – тяжкое испытание, но Эшер должен попытаться увидеть в нем дар, который помог ему стать таким, как есть – хорошим, добрым, заботливым. – Она коснулась скрюченными пальцами моего запястья и улыбнулась. – Полагаю, его чувства к тебе – одно из впечатлений, что он не в силах контролировать, как бы сильно ни пытался. Но они открывают двери в его сердце.

– В мое тоже, – прошептала я. – Я ощущаю, будто только начинаю контролировать собственную жизнь и создавать нечто настоящее в Сиэтле, но чувства к нему… они просто зашкаливают. Я не знаю, как быть дальше. В отношении… нас.

Моми похлопала меня по руке, потом сложила ладони на коленях.

– Я не могу сказать, что тебе делать…

– Вы точно можете, – возразила я. – И вообще-то, я бы хотела это услышать.

Она усмехнулась.