Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Очень часто люди не ощущают разницы между усилием сделать что-либо (мы иногда называем это волей или заботой о собственных интересах) и насилием над собой. На первый взгляд они довольно похожи – в обоих случаях приходится преодолевать собственную инертность, стремление нашего организма к устойчивому, привычному течению дел. Но есть одна существенная разница, которую очень трудно уловить, если плохо понимаешь самого себя. Совершая усилие, мы направляем энергию на реализацию собственных целей. Хорошей подсказкой здесь является предвкушение – ощущение легкого возбуждения при мысли о том, что будет, когда мы достигнем цели. Если же мы имеем дело с насилием над собой, то в лучшем случае при мысли о завершении той или иной работы будет ощущение облегчения: уфф, отстрелялся, все, можно домой или отдыхать. Например, сейчас, когда я выстукиваю этот текст на клавиатуре, при мысли о том, что эта книга будет завершена когда-то, у меня в области солнечного сплетения поднимается сладковато-теплое, чуть перехватывающее дыхание ощущение – предвкушение будущего удовлетворения и удовольствия. Конечно, рядом есть и другие чувства и мысли: а как книгу воспримет читатель? Будет ли она хорошо продаваться? Не сочтут ли ее слишком банальной и глупой? Но в сердцевине этого комка переживаний – именно предвкушение. Я ХОЧУ ее написать, это не попытка отдать кому-то долг, выполнить обязательства перед издательством и так далее.

При этом усилие вполне может превратиться в насилие. Я могу так загнать себя в работе над книгой, не давать себе отдыха, что наступит переутомление. И тогда главным моим желанием станет желание отдохнуть, а если я начну заставлять себя игнорировать это желание и снова садиться за клавиатуру, то тогда цель «написание книги» совершенно закономерно превратится в нечто, что мешает мне отдыхать. Со всем сопутствующим раздражением, нежеланием работать и даже ненавистью. Не зря так тяжело многим людям даются «дедлайны». Таким образом, игнорируя актуальные свои желания, мы превращаем свою жизнь в насилие. Если функциональные задачи превыше всего, то насилие становится главным стилем жизни.

Итак, усилие человека рождается из заботы о себе или других людях. Путь от насилия над собой и другими к заботе лежит через бессилие (и именно поэтому он часто бывает очень и очень трудным). Бессилие – это состояние, при котором внутренних ресурсов недостаточно для преодоления внешнего сопротивления. Я не зря выделил «внешнего», так как для того, чтобы разобраться с внутренним «саботажником», ресурс в нашей психике есть почти всегда, если речь не идет о серьезных расстройствах психики.

У насилия есть несколько «спусковых крючков», и один из основных – неспособность принять состояние бессилия. Ведь что такое насилие (наконец-то мы дошли до определения)? Это применение силы или власти для того, чтобы заставить другого человека сделать то, чего он сам делать не хочет, но от него это требует тот, кто пытается применить силу. Столкнувшись с тем, что он не в состоянии «мирными» способами получить для себя желаемое, человек не останавливается, признавая ограниченность (или даже отсутствие) своих возможностей по влиянию на других людей или на ситуацию, а, напротив, бросается с удвоенной энергией ломать препятствие. А этим препятствием очень часто выступает воля другого человека. И ее нужно сломать. Ты должен/a стать другим/другой, подчиниться. Неважно – мужчина, женщина, ребенок…

Почему же возникновение чужого «Я» на пути к желаемому вызывает такой гнев, что в ход идет все, что наработала психика за годы жизни, чтобы устранить преграду? Почему невозможно сказать «стоп» и получается только дальнейшее раскручивание злости и спирали насилия? Ответ довольно прост, что вовсе не означает, что его просто принять. Когда другой человек не подчиняется нашим желаниям, он отказывает нам в удовлетворении некоторой нашей потребности. И чем сильнее эта потребность, тем сильнее ярость в ответ на «нет».