Спуститься с горы
Года три назад я был на психологическом интенсиве в Приморье. Почти все участники жили в домиках на склоне холма, рядом с галечной бухтой, а я и еще двое любителей «дикого» отдыха разбили лагерь из трех палаток у самой вершины этого холма. Это было замечательное место, с которого отлично просматривалась вся бухта и ее окрестности (на фото – тот самый вид). К нам нередко по вечерам, после всех мероприятий, заглядывали на огонек, и я с удовольствием заготавливал дрова для костра. Это было здорово – подниматься к себе и знать, что обязательно там кто-то будет – как минимум, больших размеров и такого же большого дружелюбия лабрадор, собака моей соседки по лагерю.
Но вот однажды получилось так, что после трудного, наполненного тяжелыми переживаниями дня я, уже в сумерках, поднялся к себе и обнаружил, что лагерь абсолютно пуст и безжизнен. Мои соседи ушли куда-то – может, погулять по берегу, а может, к кому-то в гости. Было прохладно, темно, очень тихо – ветер только чуть-чуть шелестел в листве – и очень одиноко. Я почувствовал одиночество и одновременно неожиданно возникшую обиду. Как, вы все меня оставили, вы меня бросили, я тут один, а вам где-то там хорошо и без меня… Очень детская обида, всплывшая из какого-то давнего детского опыта. Особенно сильно резануло «вам там хорошо и без меня». Ведь и правда – они могли сидеть где-то в хорошей компании, пить чай или что покрепче, душевно разговаривать. «А за мной и не пришли, не позвали!» – снова подал голос этого обиженный ребенок, и я захотел в гордом одиночестве посидеть, посмотреть на звезды, а потом завернутся в спальник, убеждая себя, что это именно то, чего я хочу.
Разумеется, это был самообман. Сама по себе возникшая обида ясно говорила мне – хочу сегодня быть с людьми. Но хочу только, чтобы это они пришли за мной, а не я спустился к ним с горы, с этой буквально вершины гордого одиночества и «самодостаточности». Спуститься самому – это ясно и недвусмысленно дать знать: я в вас нуждаюсь сегодня. Вы мне нужны, вы мне дороги. Но в обрывках идеологии «независимости», которые еще где-то глубоко гнездились у меня в душе с давних времен, тот, кто нуждается, тот слабее, уязвимее. Спуститься – это унизиться. А значит, быть отвергнутым, так как в том мире, из которого и выросла моя обида, с нуждающимися и уязвимыми не церемонились. И старый страх, густо перемешанный со стыдом, нашептывал: «Они такие же, отвернутся, будут смеяться, будут перешептываться за твоей спиной. Не унижайся».
Но все же знания и опыт в психологии дали о себе знать. Ты, конечно же, можешь, завернувшись в спальник, гордо ждать, когда же мир начнет вращаться вокруг тебя, испытывая иллюзию могущества, всеобщей нужности тебя и избегая малейших намеков на то, что тебе что-то нужно, что ты в чем-то уязвим. Но очень велика вероятность, что ты так и останешься один разговаривать со звездами. Тоже неплохо, но не тогда, когда на самом деле хочешь человеческого тепла. Газовые гиганты в холодном космосе плохая замена доброму смеху. Мир не будет вращаться вокруг меня. То, что я могу сделать – это пойти навстречу ему, осознавая свой страх, но одновременно переживая ценность тех людей для меня, к которым спускаюсь.
И я спустился. Нашел всех, кого искал, сидящими на веранде. И мне обрадовались. Так, говорят, и подумали: если захочешь, то нас найдешь, а то мы не знали, где ты… Было хорошо, тепло и близко… Это был один из уроков близости – признай свою потребность в людях и научись ее выражать. Хотя бы просто – приди…
