Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Если мы в процессе своего развития учимся принимать в себе любые состояния и потребности, вне зависимости от того, нравятся они другим или нет, если сами для себя умеем определять, в чем заключается наше достоинство, за что я могу и буду относиться к себе с уважением, то стыд превращается в совесть. Внешние, выученные нами противоречивые представления о том, что значит быть достойным, уважаемым человеком, сменяются собственными, прожитыми, родившимся из личного опыта представлениями. Наш новый образ себя формируется на основе знания самого себя, а не на основе чужих мерок и идеалов. И тогда стыд – подсказка, что где-то я сбился или готов сбиться с собственной дороги, он сигнализирует: если ты так поступишь или скажешь, то потеряешь самоуважение. А это в конечном итоге пострашнее, чем потерять расположение других людей. Поэтому нередко, размышляя над тем, какой мне сделать выбор, я ориентируюсь на принцип, услышанный мной как-то у психотерапевта Ф. Саммерса: «Правильным будет тот выбор, в реализации которого больше уважения к себе. Это главный критерий, когда выбор по какой-то причине сделать сложно».

Глава 2.5. Гордость

Гордость – это чувство, противоположное стыду. Стыд говорит: сожмись, спрячься! Гордость: покажись, расправься! Когда мы гордимся чем-то или кем-то, то наши плечи расправляются, дыхание глубже, а в груди появляется приятное сладковато-распирающее ощущение. Я еще иногда могу сжать правую руку в кулак и чуть им потрясти: «Да!» Это чувство своей причастности к появлению в этом мире чего-то хорошего. Гордость не может возникнуть за то, к чему мы не ощущаем себя причастными. Странно было бы гордиться успехами экономики Никарагуа. Гордиться своей страной можно, если ощущаешь причастность (через происхождение). Гордость за достижения своих детей тоже уходит корнями к родству и к тому, что мы приложили (или нам кажется, что мы приложили) свою руку к их успехам. Сливаясь с уважением, гордость образует основу отношения к себе как к достойному, хорошему человеку. Уважение больше связано с качествами личности, гордость – с ее действиями, но если уважать можно и совершенно посторонних людей из чужих стран, то гордиться можно чем-то своим, близким и никогда – чужим (хотя вполне можно понять чужую гордость). Гордость – это переживание радости от совершения чего-то хорошего и ценного, причем сопряженного с преодолением, усилием, ростом над собой.

Гордости очень не повезло в христианской культуре. «Все грехи мерзостны пред Богом, но мерзостней всех – гордость сердца», «Лучше быть побежденным в смирении, чем победить с гордостью», «Гордость – начало греха. С нее начинается всякий грех и в ней находит свою опору». Ключом к пониманию этого неприятия служат такие слова: «Гордостью болен тот, кто стал отступником от Бога и собственным своим силам приписывает добрые дела» (Нил Синайский). То есть гордость связывает человека с признанием его собственных заслуг, его собственной силы в этом мире. Но в христианском мире источником Блага может быть только Бог, на долю человека приходится смирение и стыд. К сожалению, раннее христианство сделало ставку именно на стыд, точнее – на греховность человеческой природы, которая порождает стыд. Индейцы майя, к которым носители этой идеологии пришли как конкистадоры в XVI в., верно заметили: «Только о грехе будет он говорить, только о грехе его учение» («Пророчестве о конкисте»).

Неприязнь к чувству гордости объясняется еще тем, что его часто путают с нарциссическим высокомерием (той самой «гордыней»). Гордость говорит нам: «Здорово, что я причастен к этому, приложил свою руку, значит, я что-то достойное в этом мире оставляю». Высокомерие: «Я причастен к этому, значит, я более важен, чем другие, кто к этому не причастен». Гордость перерастает в гордыню там, где нет базового уважения, признания ценности других людей безотносительно их причастности к чему-то великому или значимому.