Между строк (СИ)

Наконец-то седьмой час неспешно, точно издеваясь над Северино, приблизился к городу, заставляя лавки, магазины и рынки закрываться, а двери трактиров — приветливо распахиваться, жадно глотая уставших за день посетителей, принимая их в свое дымное полутемное нутро. Не в силах больше ждать, капитан подскочил и быстрым шагом направился к обозначенному канатоходцем месту, осознавая, что вообще-то еще слишком рано. Наверное, он просто надеялся своим быстрым шагом как-то поторопить приближение заветного часа.

Сад при соборе пустовал. Северино осторожно прошелся по тропкам, высматривая возможных недовольных дьявольским обращением со священной библией служителей церкви, однако никого не обнаружил, в том числе канатоходца. Он замер, словно обратившись в статую из векового песчаника и стал ждать. В душе его царило мало с чем сравнимое опустошение — на волнение уже просто не осталось сил.

***

Вернувшись в лагерь циркачей, Флавио первым делом укрылся в своем отгороженном углу и, зажегши свечу, в её неровном свете выудил из-за пазухи чудо-библию. План Косты был простым и эффективным. Аккуратно, с помощью ножа, Куэрда отделил старую обложку от листов. Поставив на импровизированный стол, сделанный из ящика, глиняную миску, канатоходец уложил в неё обложку, сверху порвал какие-то найденные в округе бумажки и поджег. Фолиант горел неохотно, словно сопротивляясь. Но Коста терпеливо дождался, когда от обложки станется обугленный корешок и потушил его, бросив на пол и затоптав ногой.

Потом Куэрда осторожно вытащил лопнувшие нити, скрепляющие старые листы. Отделил первые три и, завернув в платок, перетянул легонько шнурком. Остальное Флав тщательно спрятал. Закончив с насущными делами, Коста улёгся спать.

В ту ночь канатоходец спал сном младенца. И даже утром встал в отличном настроении. Насвистывая что-то игривое, Флав успокоил старика Пиро, продемонстрировав ему вчерашнее изделие — а именно обуглившийся корешок злосчастной библии.

Весь день канатоходец думал о строках, что зачитал ему тогда старик. Воображенье рисовало то молоденького падре, то убелённого сединами монаха, пишущего запретные слова. То тайное свидание в исповедальне или в саду под тенью буков, где два голоса шептали друг другу о чувствах. То два горячих тела, сплетающихся вместе в греховной страсти. Флав даже представлял себя на месте любовника святоши, сошедшего с прямой дороги в Рай. Пару раз представил было Мойя, да так, что пришлось дать волю собственным рукам, чтобы не отягощать штаны и не смущать чужие взгляды.

Но чем ближе становилось время встречи, тем больше Коста нервничал. «А если не придёт? А если с собою приведёт кого-то? Если решит взять всё же силой?».

Канатоходец стал дёрганным, из рук валились кольца, и тонкий канат под ногами то слишком прогибался, то наоборот, натягивался режущей струной. На репетиции Флав несколько раз сорвался (хорошо, что с двухметровой) не только с высоты, но и на мальчишек, вьющихся под ногами и помогающих готовить номера.

Без четверти семь канатоходец положил отобранные листы за пазуху, накинул плащ и двинулся в сторону Главного собора.

Куэрда опоздал. Виной тому оказался Лучи — мальчишка-вор, доставший канатоходцу библию. Ящерка издалека заметил Косту и через всю улицу закричал, привлекая внимание Флавио. Куэрда хотел сделать вид, что не услышал, но Лучи догнал его и, заискивающе смотря в глаза, стал расспрашивать о книге. Канатоходцу пришлось уверить мальчишку, что библия не представляла интереса, но за труды воришка выклянчил петушка на палке.

Избавившись от назойливого эскорта, Куэрда быстрым шагом преодолел площадь и, выйдя к собору, шмыгнул через его ворота в сад.

Он не сразу увидел капитана, пришлось побродить по дорожкам и побранить себя за то, что так размыто назначил место встречи. Но когда среди деревьев мелькнула его фигура, сердце Косты подскочило, как будто бы ему поддали. Канатоходец остановился на мгновенье, и пока начальник городской стражи не видит, словно решаясь ступить на канат, медленно вдохнул и так же медленно выдохнул. Флав убедился, хотя бы визуально, что капитан один и обозначил себя приветствием:

— Сеньор Мойя, доброго вечера, — он перешёл сразу по траве игнорируя красиво выложенные камнями дорожки, — рад видеть вас в здравии, и позвольте принести свои извинения за то, как мы расстались, но эта мера была необходимой, согласитесь?

Куэрда улыбнулся, всматриваясь в лицо визави. И тут же перешёл к делу.

— Да, думаю, тянуть не стоит, — он кивнул на несколько стоящих поодаль группкой деревьев и зашагал туда, на ходу рассказывая всё, что хотел, чтобы мужчина знал о сделке.

— Увы, мне пришлось спалить обложку библии, но думаю, что от этого она не станет менее ценной для вашего просителя. Ведь суть её не в «одёжке», не так ли? — Флавио задавал риторические вопросы и не давал времени на них отвечать.