Между строк (СИ)

— Флав? — позвал он шепотом, откидывая со лба его слипшиеся от запекшейся крови волосы. Рука дернулась, чтобы провести по его щеке, но остановилась, словно испугавшись чего-то. Капитан не мог отделаться от ощущения, что все случившееся — целиком и полностью его вина.

Капитан быстро выложил на каменный пол из сумки все, что принес с собой. Плед быстро был накинут на плечи Куэрды. Отвечая на незаданный вопрос о том, что в этом наборе делает тонкий кожаный ремешок, Северино сказал:

— Дай-ка я осмотрю тебя. Подними рубашку, — это прозвучало немного смущенно, так, словно он не видел (трогал, ласкал, целовал… не вспоминать, не вспоминать!) то, что было под ней. — Если это перелом, то его нужно сейчас же зафиксировать, пока ничего не сместилось. Я не костоправ, но кое-чему за свои годы научился.

***

Скорее он открыл глаза не от голоса, а от прикосновений. Первое, что увидел перед собой — фигуру капитана. И почему-то не удивился. Не было мысли, что всё это сон, или что всё то, случившееся до, было сном. Коста очень чётко и внятно осознавал всю реальность.

Первые минуты Флав молчал, не зная, что может себе позволить. Слушал и смотрел за суетящимся капитаном. Скривился, крест-накрест перехватывая полы грязной рубашки, чтобы привычно стянуть через голову и отпустил, тихо охнув. Собрал одной рукой с живота, сминая ткань и приподнимая. Являя взору Северино сизый припухший бок.

— Дышать не больно, только двигаться, — сам поставил диагноз, — трещина, наверное.

Плед медленно сполз с плеч и Флав только теперь улыбнулся, не от того, что стало веселее, просто проявляя таким образом благодарность.

— Мне бы помыться, — заговорил вполголоса, скорее всего, чтобы заглушить причиняемую осмотром боль, — и попить. Вещи мои, наверное, уже разобрали. Тебе Лучи про меня сказал? Пиро жалко, хороший был старик.

А потом внезапно порывисто ткнулся лбом в капитанское плечо. Застонал, закрывая глаза. Перехватил за запястье, унимая резкую боль, и зашептал, жарко, как перед алтарём покаянную молитву:

— Не виноват я, Сев, ты ж знаешь. Только доказать никак. Ты ж меня вытащишь?! Не бросай меня, Сев! Я же…

И замолчал, резко отпрянув, потому что за дверью послышались голоса стражников.

***

Северино осторожно, самыми кончиками пальцев, ощупал бок канатоходца и согласно кивнул — перелома, похоже, и вправду не было.

— Вот, — капитан положил мазь перед Флавом. — Я распоряжусь, чтобы сюда принесли воду для мытья и мыло, уж это я сделать в состоянии. Но мыться тебе придется при стражниках, такие правила. После этого намажешься мазью, она поможет снять опухоль и свести синяки. Старайся меньше двигаться, тогда трещина зарастет быстрее. Больше отдыхай, все равно больше ты пока сделать ничего не сможешь.

Капитан в первый момент чуть не отпрянул, когда Флавио прижался к его плечу — не из-за того, что было неприятно или нежеланно, а из-за особенностей самого Северино. С детства его не очень-то баловали прикосновениями, отца он почти не помнил, а мать была не из ласковых. В дальнейшей жизни у него так и не сложилось ни с кем близких отношений, потому любое, даже, казалось бы, желанное вторжение в первый момент вызывало желание отстраниться или просто замереть — так случилось и когда Флавио поцеловал его в доме у Агаты.

В следующий же момент капитан порывисто выдохнул и крепко обнял Флава — одной рукой за спину, второй за затылок, стараясь не сильно вцепляться. И так происходило всегда и во всем — как только первая мгновенная реакция отторжения проходила, Северино шел на контакт сам, причем с такой отдачей, которую сложно было бы ожидать от человека, только что пытавшегося отстраниться.

— Я знаю, — зашептал он в ответ, безотчетно дотягиваясь до пледа и начиная заворачивать в него Куэрду, прижимая к себе крепче, словно желая позаботиться о нем. — Знаю я, Флав. Но ты не хуже меня понимаешь, что скажи я хоть слово — и гореть нам с тобой на одном костре. Говори со мной, пожалуйста! Я бессилен в этой ситуации до тех пор, пока я не найду истинного убийцу — или хотя бы человека, у которого было бы больше мотивов убить его. Видишь как, получается, все против тебя: тебя не было в ту ночь, ты был близок со стариком Пиро — у тебя есть мотив. Говори со мной, Флав. Ты лучше знаешь, что происходило в цирке в последнее время. Кто мог это сделать? Все, что угодно — слухи, разговоры, догадки. Сейчас поможет любая мелочь.

Северино замер, тоже услышав голоса и шаги стражников, однако те, похоже, направлялись на нижний этаж, в общаки. Передышка дала время понять, что Флав уже похож на куколку, собирающуюся вскоре стать бабочкой — и наконец-то перестать заворачивать его в плед и прижимать к себе. Выждав несколько секунд для уверенности в том, что за дверью больше никого нет, капитан продолжил, глядя Куэрде прямо в глаза, фиксируя таким образом его взгляд на себе:

— Я тебя вытащу, — это было сказано твердо, безапелляционно, точно других вариантов и не допускалось, и в чем-то даже вызывающе. — Даже не сомневайся, слышишь? Даже думать по-другому не смей.

***