Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– Цель, ради которой людей заставляют страдать? – Людмила сжала ладони у груди. – Викентий, что ты говоришь! Это же иезуитский постулат – «Цель оправдывает средства»!

– Finis sanctificat media… Знаешь, Люся, во времена иезуитов этот девиз был принят за аксиому. Потом, в другие, как бы гуманистические времена, его подвергли остракизму, и если произносили – только чтоб осудить. А истина, как всегда, посередине. Да, иногда цель оправдывает средства!

– Какая же это цель, скажи!

– Война. Это будущая война, Люся. А именно – подготовка к ней.

Викентий произнёс это медленно, и замолчал. У Людмилы сильно заколотилось сердце, заболела голова.

– Дорогой, о чём ты говоришь? – заглядывая мужу в глаза, изменившимся голосом спросила она. – Почему война? Вот и Коля Кожевников говорил об этом…Мы ведь с Гитлером, всё-таки, подписали пакт о ненападении…

– Не обольщайся. Война будет. Я совершенно уверен, вижу, что правительство тоже в этом не сомневается. А какая у Гитлера мощь, представляешь? Какая армия, вооружение, промышленность, которая на всё это работает! Если не собрать всю страну, весь народ в один кулак – не выстоим. Вот и собирают… по-всякому. И даже так, неоправданно жестоко. Убирают, как ты сказала, «чуждый» элемент. Чтоб мы все знали одно: мы – единый народ. Всё нацелено на это: песни, книги, стихи, фильмы. И мы уже чувствуем себя единым организмом. Ты чувствуешь? – Он коротко засмеялся. – Я недавно слушал по радио маршевую песню из кинофильма «Цирк», и знаешь – сам не заметил, как стал подпевать и отбивать такт рукой: «От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей, человек проходит как хозяин необъятной Родины своей»… И чувство такое захлестнуло… гордость, бодрость, энтузиазм.

– Война… – протянула Людмила почти шёпотом. – Снова смерть…

Викентий прикоснулся губами к волосам жены. Сын, Саша – вечная их боль. Но Люся сказала «снова», значит думает о внуке. И он ответил ей:

– Пусть Володя идёт по военной стезе, как и мечтает. Знаю, Елена против, и ты хотела бы для него другой профессии…

– У него прекрасные способности к иностранным языкам, – кивнула Людмила. – Французский для него почти родной, а когда взялся сознательно за немецкий – очень быстро овладел. И потом, Викеша, он ведь у нас дипломат! – Она засмеялась нежным гортанным смехом, и у Викентия сжалось сердце: вся любовь к погибшему сыну и растаявшей в заграничном далеке дочери перелилась у Люси на внука. – Найдёт выход из любой ситуации. Володенька думает, что мы с тобой не замечаем, как ловко он увиливает от проблемных ответов! Не врёт, но и прямо не говорит – это надо уметь. Он во многом талантливый мальчик, ему бы гуманитарное образование, или юридическое…

– На войне, дорогая моя, наибольший шанс уцелеть имеет тот, кто лучше к ней подготовлен. То есть – профессиональные военные. Сама знаешь: Praemonitus praemunitus.

– Кто предупреждён, тот вооружён, – повторила Людмила задумчиво. – Но Викентий, ему ведь только тринадцать! Может, война минует его? Начнётся и закончится до того, как наступит призывной возраст?

Как хотелось Викентию успокоить жену, согласиться: да, скорее всего… Но, в отличие от внука, он всегда говорил ей правду. И теперь сказал:

– Увы. По моим расчётам, года два-три мы сумеем удерживать Германию у своих границ. А потом… Нет, быстро всё не кончится, хотя и запоёт скоро вся страна… как там? «И на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом».

– Это песня из того фильма, который вы недавно смотрели? – поняла Людмила. – «Если завтра война»… Вот, значит, почему такое название. Предупреждение…

Они вновь вспомнили фильм, который скоро увидит вся страна. И Викентий Павлович повторил:

– Быть войне, тяжёлой и долгой… Боюсь, Володькины ровесники хлебнут из этой чаши. Так что, сам того не зная, он выбрал самое правильное – стать профессиональным военным, как можно лучше подготовленным к войне.

Разговор оказался долгим. Не заметили даже, как пролетело время. Когда вернулись в комнату, свет был потушен и на втором этаже, и в Володином закутке. Включив настольную лампу, Людмила Илларионовна почти бесшумно стелила постель. И удивилась, когда муж сказал неожиданно:

– Что-то давно не приходила в гости Таня Рёсслер? А, Люся? Надо пригласить её…

Глава 18

На улице Пушкинской уже зажгли вечерние фонари. Но было ещё светло – так, лёгкие сумерки. Гуляло много людей: рабочий день окончился, летний вечер тёплый и долгий, улица в центре города – красивая, с небольшими скверами, где можно отдохнуть… Елена тоже шла медленно, прогуливаясь, хотя у неё была цель. Издали она увидела особняк купца Юма – так до сих пор люди называли один из самых красивых домов на этой улице. Недавно имя Иоганна Юма, много сделавшего в своё время для благоустройства города, вновь вернулось в память харьковчан: год назад улица Мархлевского получила своё первоначальное название, опять стала Юмовской. Особенно этим гордилась Таня Рёсслер. Она даже призналась подруге:

– Я, Леночка, иногда вечерами просто иду на дедушкину улицу, гуляю… Это ведь совсем рядом.