Между жизнью и смертью. Свидетельства с порога вечности

«Особенно сложен этот вопрос, – добавляет архимандрит Рафаил (Карелин), – в женских обителях, где <…> монахиня может отказаться от исповеди тому или иному лицу священного сана, если чувствует, что это омрачает ее внутреннюю чистоту. Вообще женские обители пользовались большей <…> внутренней автономией, чем мужские. И священнослужители не имели права вмешиваться в жизнь монастыря, кроме совершения богослужения».

Эти вопросы достаточно освещены в книге «Древние иноческие уставы», которые собрал и перевел с греческого языка свт. Феофан Затворник.

Руководитель в православных монастырях всегда один – настоятель (игумен или игумения). Понимание всего этого приходило ко мне нелегко, постепенно. Но как же радостно забытое (или не прочувствованное ранее) чувство смирения и послушания, когда удается, по милости Божией, придавить в себе ростки ядовитой гордыни. Действительно, убеждаюсь, как много недоумений уходит в никуда, когда стараешься действовать строго по христианскому пониманию смирения, по монастырскому послушанию.

Не могу не вспомнить слова старца Паисия Святогорца из его писем:

«Когда ты поймешь, что твой <…> духовный руководитель несет ответственность за тебя и что он заботится о твоем спасении и все <… > делает для твоего добра, а не для того, чтобы тебя мучить, тогда ты будешь радоваться, слыша от него: «не то» или «не это», или «пойди сюда», или «не. ходи туда», потому что <…> все делается <…> чтобы уберечь тебя от всякого зла посредством опыта, который он приобрел на основании происшедшего с ним самим или с другими».

Говоря о смирении, очевидно, каждый ощущал, как же часто нас раздражают люди, призывающие нас к этому. «Тот, кто просит у Бога смирения, – продолжает старец Паисий, – но не принимает человека, которого Бог посылает ему для смирения, не знает, чего просит, потому что добродетели не покупаются как товар в магазине <…> но Бог посылает нам людей для нашего испытания, чтобы мы потрудились, стяжали смирение и получили венец».

Во многих случаях как же мы старательно оправдываем себя, говоря о всякого рода искушениях, не дающих нам смиренного покоя.

«Большинство искушений, – добавляет святогорский старец, – создаем мы сами, выставляя свое «Я» при общении с другими, то есть желая возвысить себя».

Не прошла злая сила

Не всегда правильно понимают современные люди смысл и воздействие на нас Страстной седмицы – недели, ведущей нас от Великого поста к святой Пасхе – самой строгой части поста, времени наиболее сложной духовной работы по очищению человека. Тот, кто не подготовлен к осмысленной церковной жизни, практически не ощущает этой Страстной седмицы, как, впрочем, и самого Великого поста. Верующие же люди понимают, что пост и молитва – это оружие для борьбы с диаволом, то есть, если мы обнажаем оружие свое для борьбы с врагом, то мы не можем ждать спокойного отношения к нашим действиям от врага рода человеческого.

Спустя некоторое время я могу твердо сказать, что столь трудной Страстной седмицы, как прошедшая в самом начале моего служения в обители, не было на протяжении всего моего священнического служения. Новое место, новые люди, в алтаре непривычно. Сложные великопостные службы Страстной седмицы идут самым строгим монашеским чином, времени на подготовку практически никакого, но служить нужно. Богослужение не отменишь, не задержишь. А параллельно с церковными делами – масса хлопот по элементарному домашнему благоустройству. Казалось бы, простейшие технические вопросы с водопроводом, трубами, отоплением зачастую осложнялись такими проблемами, что можно было только удивляться.

Я вполне реально ощущал, как неугодно врагу рода человеческого появление в обители постоянного священника.