Между

Ты думаешь, у тебя нет тени, Марх? Ты думаешь, если мои стражи разбежались было от тебя, как зайцы от ястреба, то встреча со своей тенью тебе не грозит? Ты ошибаешься, Марх. У всего на свете есть тень. Ибо всегда в любом мире тенью благородства будет подлость, тенью прямоты — ложь, тенью верности — измена. Или наоборот. Тенью ненависти — доброта. И белый будет тенью черного в одном из миров. В другом мире — наоборот. Пройдись по берегу Ская, Марх. Мой прекрасный вороной жеребец, взгляни на свое отражение.…Он тоже прекрасен, не правда ли? И бел как снег. Прекраснее тебя… глаз не оторвать. Белый конь. Твоя тень. Вы будете похожи, Марх, похожи до невозможного — как только и бывают похожи человек и его тень. Вы станете противоположностями во всем остальном, как только и бывает с тенью. Я вижу ясно: белый конь будет только твоей тенью. Не более. Слово Скатах.

* * *

Марх склоняет передние ноги:

— Госпожа моя, скажи, кто это! Молю тебя. Сумрак колышется:

— Я не знаю имен. Но ты встретишь его. Рано или поздно.

— И что тогда?

— Все воители, что пытались сразить свою тень, поражали самих себя.

— Значит, не биться?

— Тогда Тень тебя одолеет.

— Биться — самоубийство, а не биться — поражение. Неужели нет выхода? И Марх чувствует, что сумрак улыбается. Конские губы не созданы для улыбки, но король Корнуолла улыбается в ответ. Какая разница, как при этом выглядит конь. Это ведь только облик.

— Ладно. Встречусь с тенью — разберемся.

Кромка берега: Марх

Домой! В мир яви. Хватит мне этой игры теней… только у Скатах понял, насколько я — человек. Мой мир — тот, где светит солнце и воют ветра. Я сейчас силен настолько, что мог бы, кажется, весь Прайден поднять… но это потом. То есть не Прайден поднимать, а давать волю силе — потом. Сейчас войны нет, я слышу. Время для силы еще не пришло. Сейчас спят курганы темные. Пусть курганы немного поспят. Еще успеем навоеваться. Сейчас я просто хочу пройтись по земле. Ощущать травы и влажную почву под босыми человечьими ногами. Никакого конского облика. Никакого бега по мирам. Медленно идти, вслушиваясь в запахи, дыша соленым ветром. Я сын богини. Я вырос в морских волнах. Я бился с Кабаном и победил, я любил Скатах и был одарен могуществом. И лишь обретя ту мощь, которой позавидуют иные боги, я могу сказать, что это великое счастье — быть человеком. Выбрать это самому.

* * *

Марх с наслаждением переплыл пролив, отделяющий земной Скай от берега, — пасынок Манавидана и безо всякого чародейства плавал великолепно. Вышел на берег, нарыл съедобных корней, поел. И вслушался в землю — играть в то, что ты обычный человек, было очень приятно, но в Прайдене война, и бренину Аннуина сейчас не время расслабляться. Война? Нет. Всё было мирно. То есть — не всё, что‑то не так… но битв нет, это точно. Значит, можно еще немного отдохнуть по-человечески. Идти пешком, а не скакать по-над мирами.

* * *

Он уходил всё дальше в холмы Альбы, и уже думал о том, чтобы найти лог посуше и там заночевать, как вдруг увидел внизу костер. И одинокую фигуру подле. Марх поспешил спуститься. Шел он почти бесшумно, а человек у костра сидел спиной, и сын Рианнон уже хотел окликнуть его, как вдруг бритт обернулся со словами:

— Здравствуй, король Марх. Тот остановился:

— Ты меня знаешь? В голосе незнакомца звучала улыбка:

— Да и ты меня. Последний раз мы виделись в Каэр-Ллуде. Марх всмотрелся — это было непросто: бритт сидел спиной к огню, отчего темный абрис его тела золотился по самому контуру. Невысокий — Марху не более чем по плечо, а сын Рианнон отнюдь не мог похвастаться ростом. Узок в плечах. Если бы не голос и не спокойный, уверенный тон, выдающий мужа, прожившего много лет, — его можно было бы принять за подростка. Но нет, это не мальчик. Это один из круитни, древнейшего народа Прайдена. При свете наверняка будет видно, что всей одежды на нем — килт, тело покрыто рисунками, нанесенными синей вайдой, и на шее его — золотой торквес вождя. Марх присел у огня, спросил:

— Ты говоришь: «последний раз»? А где и когда был первый? Пикт снова улыбнулся:

— Меня зовут Ирб. Не помнишь? Совсем?

Кромка времен: Ирб

Короли Альбы приходят и уходят… они как листья на дереве. То синие от вайды круитни, то рыжие скотты. Мудрые и нет, властные и глупые, жестокие и… гм, жестокие по делу. Без жестокости не останешься королем, а свой король, каким бы он ни был, всегда лучше захватчика. Век короля недолог, и потому так сладок он. Они торопятся погибнуть в боях. Не помню короля, умершего от старости. Они как листья на дереве, а я — его ствол. Я хорошо помню Мейрхиона, рыжего пирата. Из пиратов иногда получаются хорошие, просто превосходные правители. Во всяком случае, самый верный способ обезопасить себя от пиратов, — это завести своего.

* * *

Марх сощурился. Что‑то очень дальнее всколыхнулось в его душе. Еще до жизни в море…Но вслух он сказал:

— Прости, но не помню.

— Зато я помню, — снова улыбнулся Ирб. — Я помню тебя ребенком. Я был советчиком твоего отца. Он протянул Марху бурдюк:

— Выпей. Тот отпил: