Между

— Я мало знаю о том, что произошло за морем. Только главное…

— Касваллаун погиб, — закончил за него Марх.

— Да.

— …один, в чужой стране, лишенный родины, королевской силы и жены. Страшная смерть. Ирб молчал.

— И меня счел предателем. Я обещал придти на помощь в битве — и не сдержал слова. Ирб молчал.

— Проклятье! Я ненавидел его, я хотел его убить… я клялся ему в верности и оттого ненавидел сильнее… и я хотел бы его предать!! но по своей воле, а не вот так, случайно. Ирб нахмурился:

— Ты бы не предал его. Марх тяжело переводит дыхание:

— Да. Не предал бы никогда и ни за что. Только это уже пустые слова. Я это сделал, и он погиб. Доля моей вины в его смерти — навсегда.

Кромка судеб Прайдена: Ирб

Марх, есть вещи страшнее гибели Касваллауна и твоего невольного предательства. Каким бы ни было прошлое, но настоящее страшнее, и еще ужаснее будущее. Нет, в мире людей ни твоим землям, ни моим не грозит ничего. И Корнуолл, и горная Альба слишком далеки от Каэр-Ллуда и слишком хорошо защищены самой природой, чтобы стоило опасаться вторжения римлян. Когда римляне вернутся, им будет нужна Ллогр… только она — земля, беззащитная после того, что с ней некогда учинил Сархад Коварный…. это было слишком давно, ты тогда не родился, но я — помню. Он выпил силу Ллогра, как далеко на юге войско способно досуха вычерпать колодец.… неважно. Не о прошлом речь. Если мерить меркой людей, мы сейчас ничего не проиграли. Да, нас разбили, ну и что? Римляне даже дань не наложили, просто уплыли назад. Но ты, Марх, ты бренин Аннуина. И ты понимаешь: наше поражение страшно. Божественный Цезарь победил. И наложил на Прайден дань более тяжкую, чем золото, металлы, меха… что еще люди отбирают у людей? Сила Прайдена теперь будет питать Рим. Наши реки мелеют — их жизнь утекает на юг. Наши пашни скудеют — зато всё урожайнее земли Рима. Наши леса сохнут — но сочнее зелень далекого края. Наша удача умирает — но новыми победами и свершениями гордится Вечный Город. Мы становимся рабами Рима. Цезарь — действительно живой бог. Он и не мыслит как человек. Он забыл наложить человеческую дань на Прайден. Какое дело богу до таких мелочей?

* * *

Марх сжал голову:

— Я искал битвы в мире людей… я не увидел главного.

— Поздно, — отвечал Ирб. — Воевать со всем Римом мы не можем, и нам остается ждать только одного.

— Чего?!

— Как ни странно, новой высадки римлян. Новой битвы в мире людей. Сражения, в котором мы сможем победить сразу в двух мирах.

— Ты уверен? Ирб пожал плечами:

— Не веришь мне, так поговори с Арауном.

Гибнущие бессмертные

Они почувствовали это все. Не только короли и эрлы волшебного мира, не только содрогнувшиеся как от смертельной раны боги, не только друиды — но и самые обычные люди. Британия была захвачена. Это произошло не полвека назад, когда Цезарь разбил Касваллауна. Это случилось сейчас. Сегодня. Это сделал новый император — многократно более могущественный, чем Цезарь… хотя трудно представить, что в теле человека может быть собрана такая сила. Этого так и звали — Божественный. Август. Он уже и не мыслил, как человек. Человеку, чтобы захватить дальнюю страну, надо двинуть туда войска… ну или хотя бы наместника прислать, требовать от королей покорности. Август не заботился о таких мелочах. Людям он объявил о своей победе, и отчего бы им и не поверить в очередную, одну из многих викторий императора? Формальности улажены, и Рим ждет очередной триумф: в жертву богам Рима преподносятся очередные трофеи. Вот только это трофеи Цезаря, а не Августа. В мире людей такое — то ли подлость, то ли нелепость. Но Август — не в мире людей. Одного-единственного ритуала, проведенного там, в далекой Италии, достаточно, чтобы сковать Британию. Выпить силу святилищ. Обратить богов в тени. Помрачить разум друидов. Август приносит британские трофеи в жертву богам Рима. Нет, не «богам».Богу. Единственному богу Рима. Остальные даже в Пантеоне превращаются в жалкие тени. Им отныне быть только слугами при новом господине. При Едином боге Рима — Императоре. Августе. Ему уже сейчас спешат возвести храмы по всей империи. Спешат — не понукаемые консулами, трибунами и кто там еще у них… спешат — потому что чтят Августа выше всех прочих богов. Его культ — на века.

* * *