Между

Два голоса — через всю Альбу. Два беззвучных голоса. Их не слышит ни один человек. Да и нелюдь не очень‑то слышит их. Но это неважно. Голос земли: «Марх, они строят вал».Голос преисподней: «Знаю. Не нападать!»Мир людей: «Марх, они возводят каменные стены и башни!»Аннуин: «Пусть».Советник: «Эта стена станет неприступна».Король: «Она неприступна уже сейчас. Ждать».Порыв: «Терпеть вражью стену на своей земле?!»Приказ: «Ждать. Передай мои слова всем, кто способен подчиняться. Пусть ждут. Остальные… они станут быстрой победой для римлян».Гнев: «Сколько ждать, Марх?! Сколько?!»Твердость: «Столько, сколько я велю. Ждать, пока римляне перестанут нас бояться. Когда они уверятся, что пиктов легко побеждать. Когда их вал обветшает, как ветшает любое творение человеческих рук. Ждать. Я по горло в напрасной крови. Отныне бессмысленные потери будут только вопреки моим приказам. Отныне я верю не в могущество бессмертных и не в отвагу горцев, но только в собственный расчет».

* * *

Вал Адриана отрезал Альбу от Ллогра. По ту сторону стены росли города, на зеленых холмах белели портики римских усадеб со всеми удобствами, включая подогрев полов. Там цвела цивилизация, старательно забывшая о лютой дикости, бурлящей за болотами Девона, за прихотливыми изгибами Северна и уж тем более на каменной твердью Адрианова вала. Пикты были безумцами. Говорят, в жарких странах, куда только Цезарь и доходил, есть грозное животное с рогом на носу. Его кожу беспрестанно клюют птицы… и иногда до крови. Впрочем, этому диковинному зверю безразличны эти глупые птахи. А раны на коже — что ж, зарастут. Пикты, осмеливавшиеся на вылазки против Великой Стены, были столь же неопасны. Одни (дурачье!) осмеливались брать Стену в лоб. Другие, поумнее, пытались обплыть узкий перешеек, который она перегораживала, с запада. Участь и тех и других была одинаковой. Римляне смеялись над дикарями и гордились своей непобедимостью. Марх — ждал.

Кромка победы: король Марх

Кто‑то из великих сказал: «Короля украшает терпение».Не помню, кто именно автор этой фразы. Может быть, ее придумал я сам. Только что. Какой воин опаснее всего для своих? — трус. Кто опаснее труса? — трус, переставший бояться. Ибо страх заменял ему разум, теперь же не осталось ничего. Я слышал, что где‑то далеко на юге был город, стенами которому служила храбрость его воинов. Что ж, строители нашей замечательной Стены — явно не из этого города. Их могучее, грозное, великолепное сооружение — это воплощенный в камне страх. Страх перед дикой Альбой. Страх перед моими бессмертными. Вы были и останетесь трусами, воины в начищенной броне, расхаживающие по своему неприступному валу. И рано или поздно вы выйдете из‑под его защиты. Вы пойдете на север, не боясь нас.…и вот тогда‑то! Но до тех пор — ждать.

* * *

И снова два голоса звучат над Альбой. Тревожно: «Они строят вторую Стену!»Удовлетворенно: «Не стену. Всего лишь насыпь. Нет ни каменных стен, ни башен. Просто большой вал».С надеждой: «Так — нападем?»Твердо: «Нападем обязательно. Но чуть позже».Возмущенно: «Но чего ждать теперь?!»Спокойно: «Всё того же. Пусть они почувствуют себя в безопасности».

Теория относительности по-скоттски: Марх