Междуморье

На словенской границе было более всего нервно. Все ждали. И этому трудно было удивляться. Они могли представлять себе, что идущая на них толпень превышает количество всех словенцев на свете. И эта толпень идет, и ничего от Словении не желает. Желает только лишь пройти. Словения ему ни на что не нужна, похоже, как вся эта Руритания. На границе стояла полиция, одетая в снаряжение для подавления волнений. Выглядели они словно рыцари в доспехах из черного пластика. За полицейскими расстилались невысокие холмы их прекрасной, гармоничной отчизны. Очередной Хоббитон. Двухмиллионный. Выглядели стражи порядка весьма серьезно, профессионально, и как-то так весьма по-западному. Трудно поверить, что еще относительно недавно они были в одном государстве с сербами, которые, в свою очередь, были по-балкански расхристанными, немного как бы выцветшие, в слегка растоптанной обувке и мятых мундирах. Но они были симпатичными, и беженцы их любили. Более всего, после того, как те встали между ними и венграми во время волнений в Хоргоше. Беженцы интерпретировали это так, что сербы желают защитить их от венгров, и бросились им в объятия. При этом они напевали thank you, Serbia и обнимали абсолютно не ожидавших этого мужиков в сербских мундирах. После этого между беженцами и сербами установился мир. Достаточно было беженцам увидеть сербский мундир, и тут же начинались "дай пять" и thank you, Serbia. Сербские мусора на границе чувствовали себя словно паши, расслабленные и очень крутые. Ежеминутно кто-нибудь подходил и фоткался с ними. Те позировали охотно, растопырив пальцы буквой V или же, подняв вверх большой палец.

Вот словенцы – нет. По крайней мере, тогда, потому что впоследствии немного расслабились и в отношении беженцев вели себя более-менее порядочно. Но тогда еще не знали, чего ожидать и, наверняка, представляли себе самое паршивое. А когда беженцы пришли, все оказалось не так уже и плохо.

Австрийцев тоже била шиза. Иногда они орали, но вообще-то действовали решительно и бесповоротно. На Вокзале Франца-Иосифа в Вене все было приготовлено "на ять": ночлежка, пункт помощи, информационный пункт. Но на границе царил хаос, с которым, пускай и нервно, но справлялись. Людей выстраивали в группы по несколько десятков человек и садили в автобусы, которыми тех везли в центры для беженцев, а потом уже в Германию. То есть, делалось, собственно, то же самое, что и везде: горячую картофелину перебрасывали соседям, разве что австрийцы выглядели более перепуганными. Потому что македонцы, к примеру, выглядели поспокойнее. Они стояли на греческой границе в расстегнутых полевых мундирах, вместе с журналистами, приехавшими туда из Скопье, и рассказывали друг другу какие-то анекдоты. Греки тоже выглядели милыми и спокойными, хотя среди беженцев ходили слухи что греческие мусора из всех самые паршивые. Они подводили беженцев под границу, под дыру в ограждениях и передавали македонцам.

- Как называется эта страна? – услышал тогда я в первый раз вопрос, которое потом слышал уже неоднократно. Сейчас его задал высокий парень с волосами, выкрашенными в рыжий цвет.

- Македония, - ответил я ему, хотя точно так же мог сказать и: "Руритания". Тот кивнул.

- Так сколько еще стран до Германии?

- Не знаю, - ответил я. – Все зависит от того, как будешь идти. Македония, Сербия, Венгрия, потом Австрия – и Германия. Но может случиться так, что в Венгрию тебя не впустят, так что тогда: из Сербии в Хорватию, потом в Словению.

Он сказал что-то, чего я не понял, но что, более-менее, должно было значить: "блиин, а больше у матери вас не было?", после чего усмехнулся и прибавил:

- А знаешь, вы в этой своей Европе должны сделать одну страну, без границ. Всем было бы легче.

- Мы пробовали, - ответил я. – И дальше пробуем. Но что-то не выходит.

Греческий полицейский хлопнул его по плечу и указал на дыру в ограждениях.

- You go or no? – спросил он. – My friend?

Берлин 2

Как мне кажется, Меркель, которую я весьма ценю, принимая это самостоятельное решение, сделала ошибку, - писал Олаф. – Нужно было определяться со всеми странами Союза. То же самое было и с прощанием с атомной энергией. А теперь все строят новые реакторы: Китай, Россия, Иран. Только Германия – ранее бывшая передовиком в этой технологии, - отказалась, и бессмысленно, глядя на глобальный баланс (Китай, Россия, Иран). И не исключаю, что это вот самовластие Меркель было одной из причин Брекзита.