Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Но вернемся к Фрейду: новый вид «припоминания», описанный в 1914 году как повторение, противопоставлялся тому, что Фрейд в той же статье называет «воспоминанием по старому способу, репродуцированием в психическом поле» (Freud, 1914, p. 153; курсив мой. – Д.С.). Это противопоставление позволяет нам лучше понять, что подразумевается под «воспоминанием по старому способу»: выражение «репродуцирование в психической области» на самом деле вводит два важных термина – «репродуцирование [воспроизведение]» и «психическая область [психическое поле]». Обсуждать важный смысл этих терминов здесь нет возможности, но я говорил о нем в предыдущей статье (Scarfone, 2011). Что касается «новой техники», связанной с этой концепцией, то это метод, «в котором аналитик отказывается от попытки сосредоточить внимание на конкретном моменте или проблеме» (p. 147) и который требует от аналитика «постоянной борьбы… за сохранение в психической сфере всех импульсов, которые пациент хотел бы направить в моторную сферу» (p. 153).

Эти понятия кажутся мне важными вехами не только во фрейдовской концепции деятельности аналитика, но и в его концепции памяти и «припоминания». Если рассмотреть многочисленные случаи, в которых Фрейд их обсуждал, можно убедиться, что его взгляды оставались относительно неизменными. Их можно проследить еще в его книге «Об афазии» (Freud, 1891) и в «Проекте» 1895 года. Подробное изложение всего, что в этих двух важных трудах, по моему мнению, имеет отношение к нашей дискуссии, заняло бы слишком много места. Упомяну только, что, с точки зрения Фрейда (как в его книге «Об афазии», так и в любом другом его труде, причем независимо от того, использовал ли он неврологическую или психоаналитическую терминологию), все имеет телесное воплощение и находится в движении; мы всегда имеем дело с динамическими процессами, протекающими между количеством и качеством, с множеством сигналов, проходящих между периферией, подверженной обширному воздействию внешних сил, и центром, где «проецируется» карта воплощенных переживаний. В труде «Об афазии» он пишет, что нервные волокна, производящие такую проекцию, «включают в себя телесную периферию таким же образом… как стихотворение содержит в себе алфавит» (Freud, 1891, p. 53). То есть все, что было воспринято в какой-то момент во внешнем мире, неизбежно модифицировалось и перекомпоновывалось благодаря кумулятивному эффекту многих других вводных и существовавших ранее мнесических следов. Кроме того, он пишет: «Восприятие и ассоциация – термины, при помощи которых мы описываем разные аспекты одного и того же процесса» (Freud, 1891, p. 57). Поэтому не приходится удивляться ненадежности памяти, равно как и многообразию ее форм. В «Проекте» «работа припоминания» [Erinnerungsarbeit] имеет конкретное определение как способность «проследить [воспринимаемое] обратно до информации, полученной от собственного тела» (Freud, 1895, p. 331). Если прибавить к этому знаменитое письмо Флиссу от 6 декабря 1896 года, где Фрейд пишет, что мнесические следы фиксируются не раз и периодически подвергаются переписыванию, станет совершенно ясно: он никогда не считал, что память состоит просто из воспоминаний и что «работа припоминания» представляет собой нечто большее и нечто другое, нежели просто способность произвести повествование о прошедшем. Терапевтическая роль «работы припоминания» состоит в том, что восстановление или конструкция какого-то значительного «воспоминания» влечет за собой перестройку всей системы памяти (Scarfone, 2011). Следовательно, это не просто воспоминание, но преобразующий процесс, связанный с телесным опытом собственного существования со всеми сопутствующими ему когнитивными, историческими, аффективными и моральными реакциями.

Так называемая «археологическая модель»

Парадоксальным образом, несмотря на то что я совершенно согласен с идеей Ботелла о «памяти без воспоминаний», я не могу разделить его подход к так называемой «археологической модели» психоанализа. Мне прекрасно известно, что Фрейд не раз использовал археологию как метафору психоаналитического исследования, но в то же время я считаю, что комментаторы часто делают отсюда неточные выводы. Проблема заключается не в том, чтобы установить, была ли у Фрейда археологическая концепция психоанализа, а в том, чтобы увидеть, какую роль сыграла археологическая метафора в понимании эффектов и последствий психоаналитического исследования.