Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Клиническую картину, на которой я собираюсь сосредоточиться, определяет событие, ответственное за материнскую депрессию, и немедленные последствия, к которым она приведет для этого состояния взаимодополнения и которые связывают в течение определенного времени психическое пространство и соматическое пространство, аффективный опыт и сенсорный опыт. Я хочу вспомнить то, что говорила ранее об этой истории и об образе тела, которые предшествуют его явлению в этот мир. Мы видели, что даже в самой оптимистичной гипотезе о будущей матери, где механизмы вытеснения и сублимации, идеи кастрации сохранили свои структурирующие функции, это «предвосхищаемое Я» несет с собой образ ребенка, которого еще нет, образ, соответствующий нарциссическим иллюзиям матери и максимально приближающийся к идеальному ребенку. (Этот пре-катексис объясняет также, почему для каждой матери будущий ребенок станет носителем всего, что может в какие-то мгновения кристаллизовать ее тревогу, ее чувство вины и ее страх утраты.) Клинический опыт показывает, насколько хрупким оказывается любое кажущееся психическое равновесие перед лицом определенных испытаний: я часто указывала на уникальность опыта беременности и объясняла, что для некоторых женщин беременность может представлять собой психически опасное испытание, так как она будет реактивировать и заново мобилизовывать отношения в прошлом, которые оставлены более или менее позади, но которые им [матери и ребенку] придется пережить заново в перевернутой форме. Мы также видели, что те послания, те предложения, которые мать адресует «предвосхищаемому Я», а также отклики, которые оно, как предполагается, должно дать ей в ответ, находят поддержку в передающем устройстве, представленном телом младенца: его выражениями, его состоянием, его движениями, его апатией, его плачем. Но это тело или скорее те проявления, которые выражают его жизнь и его единственность, и тем самым тот непредвиденный элемент, который делает его живым телом, мать должна будет приветствовать как референт на сцене реальности некоего психического репрезентанта, предшествовавшего ему и ожидавшего его появления. Тело младенца является необходимым дополнением для установления состояния соединения между психическим репрезентантом, заранее выкованным материнской психикой и обозначившим «ее идею ребенка» (или ее идеал ребенка), и реальным ребенком, который находится рядом. Одно только тело младенца способно предоставить матери «сигнальные материалы», которые гарантируют «предвосхищаемому Я» якорную точку в реальности сингулярного существа. Эти материалы обязывают мать и позволяют ей сохранить свой катексис в ее психического репрезентанта – младенца – и тем самым в «психическое тело», присутствующее в ее собственной психике, пока она катектирует промежуток – потому что он есть знак жизни – между этим репрезентантом и реальным младенцем. Промежуток, который дифференцирует и в то же время соединяет; он единственный может соединить ее психическое тело с этим сингулярным телом. Но что происходит, если заякоренность психического репрезентанта в реальности тела младенца не сработает? Возможны два варианта.

• В первом мы сталкиваемся с частичной идеализацией, которая поэтому очень конкретна: чем больше развитие младенца грозит подчеркнуть этот разрыв, тем больше его психический репрезентант будет идеализирован и тем больше все то в ребенке, что относится к регистру непохожего, непредвиденного, нужно будет отрицать. «Расшифровывание» матерью сообщений, испускаемых младенцем, окажется верным каждый раз, когда сообщение подтверждает ее собственную репрезентацию младенца; в противоположном случае оно перевернет наоборот все значение послания. Определенные черты поведения соматических функций первых проявлений осознания, внимания будут идеализироваться и гиперкатектироваться, тогда как любой знак жизни, любая модификация, которая показывает и подчеркивает различие, столкнутся с тем, что их обесценивают, с ними сражаются или, еще более радикально, их не видят. Эта фрагментарная идеализация грозит спровоцировать у младенца фундаментальную неуверенность в себе по поводу свидетельства его собственных чувств; увечащую неуверенность относительно соответствия между собой и образом, отраженным в зеркале, очень странный раппорт с идеалом. Такие реакции можно встретить у шизофреника, и они проясняют, как привлекательность бредовой уверенности может служить неким оплотом.