Межконтинентальный узел

– За вами никто не пристраивался во время репетиций?

– Нет, сразу же повели «БМВ» с Риссом.

– Что ж, прекрасно… Когда выезжаем?

– Как только позвонят ваши люди. За эту фазу операции отвечает Лэнгли…

Старший кивнул:

– От восемнадцати до восемнадцати тридцати они дадут нам знать… И сразу же едем?

– Да. Только сначала надо заглянуть в «Центрум»… Ваши рекомендовали купить там специи, шампанское и мясо; за стеной все это значительно дешевле, версия пересечения зональной границы, таким образом, будет вполне оправдана… А уже оттуда поедем за «объектом»…

Старший посмотрел на помощника:

– Ну как, Ник? Что у тебя на душе? Операция пройдет успешно?

– Провалимся, – усмехнулся тот. – Я всегда боюсь провала, только поэтому, верно, и не проваливался ни разу…

Уолтер-младший тронул пальцем лоб.

– Стучу по дереву… А теперь, мистер Уолтер, мне бы хотелось получить список всех – без исключения – людей, которые имели доступ в этот гараж…

– Это еще зачем? – удивился Уолтер-младший.

– Не знаю. Так приказал Лайджест. Он приказал срочно передать ему все имена… При этом выразил убеждение, что ни один из немцев доступа сюда не имел. Это верно?

– Нет, не верно, – не сдержал раздражения Уолтер-младший. – Мы живем не в безвоздушном пространстве, в конце концов! Сюда имеют доступ два немца…

– Кто они?

– Один занимался разбором нашего маршрута, он перешел на Запад в шестидесятом году, вполне надежен, а второй…

– Перейдет на Восток, – усмехнулся старший. – Как шеф боннской контрразведки Тидге… Вместе с подробным описанием тайника в вашем «додже»…

Работа-XI

Кульков посмотрел на свою бритую голову, и вдруг ужас вновь обуял его.

– Где Иванов? – спросил он жалобным голосом охранявших его людей. – Где товарищ Иванов?! Я должен поговорить с ним! Пожалуйста, пусть Иван Иванович немедленно придет сюда!

Под таким именем он знал Славина; тянулся к нему, ищуще заглядывал в глаза, чувствуя постоянную, скребущую потребность говорить с ним, ставить осторожные вопросы, ожидая хоть какого-то намека на будущее; то, что Славин сказал ему в первый же вечер о неизбежности суда, как-то само собой отводилось, не им даже, не его сознанием, а какой-то новой субстанцией, возникшей в нем; только один раз, в самом еще начале, он успел подумать: «Я подобен раковому больному, они тоже машинально отводят от себя возможность страшного исхода». Но мысль эта исчезла сразу же, как только появилась, он убежденно возразил себе: «При чем здесь раковый больной? Там полнейшая безнадежность, а я принимаю участие в операции по борьбе с ЦРУ, мы сейчас по одну сторону баррикад; да, оступился, с кем не бывает, но ведь теперь с прежним все кончено!»

Он сейчас постоянно жил какими-то странными представлениями: то видел себя возвращающимся домой; нет, конечно же сразу к Насте, с Лидой жить невозможно, старуха; иногда, впрочем, ему казалось, что он произносит заключительную речь на пресс-конференции для иностранных журналистов, в которой клеймит империализм и рассказывает о том, как был продан Пеньковским ЦРУ. В этот момент он слышал свой голос, наблюдал себя со стороны – в строгом сером костюме, обязательно с жилетом, красно-синий галстук. Был убежден, что его речь будет передаваться по первой программе телевидения; в свое время фильм «Заговор против Страны Советов» смотрел с ужасом, забившись в угол кровати, особенно когда давали показания арестованные. «Нет, я ни в коем случае не стану выступать перед камерами телевидения в джемпере, что за неопрятность?! Надо быть подтянутым, убежденным в своей правоте».

Но сегодняшней ночью, после того как его водили по городу, какие-то пьяные парни толкнули в метро и только потом Славин вытащил у него из кармана конверт, появилось еще видение, которое он мучительно отгонял от себя в Москве: он идет на место встречи, его ведут на место встречи… но потом оставляют одного… «Им придется оставить меня одного, иначе у них ничего не получится, они не смогут получить улику…» Но как раз в те минуты, когда он будет один, из-за стены перелетят – на заспинных мощных моторчиках – «зеленые береты» с маленькими «шмайссерами», подхватят его, и он окажется там, на свободе… «Я, который решился принять бой один на один со слепой, одержимой силой, и я победил в этом бою, выиграл схватку, я, Ген Кулькоу, звезда двадцатого века, человек, которому удалось то, что не удавалось никому и нигде…»

Он явственно видел толпу репортеров в нью-йоркском аэропорту; головы, головы – море голов; ощущал тонкий аромат роз, которые ему преподносит женщина в слезах; нет, почему в слезах?! Она же смеется, она счастлива первой приветствовать меня на земле Америки, стройная блондинка с ослепительной улыбкой и мягкими, теплыми ладонями.

– Что случилось? – спросил лейтенант из группы Гречаева. – Зачем вам так срочно понадобился Иванов?