Межконтинентальный узел

Босенко прекраснейшим образом понимал, что ж е н а пишет о нем еженедельные рапорты, передавая их к о н т а к т у по пятницам, когда выезжала в город за покупками. Джозеф был никаким не журналистом, а невропатологом из спецгруппы ЦРУ, р а з м и н а л, пытаясь составить точный психологический портрет перебежчика. "Пиши, пиши, рожа, хрен ты меня поймешь!" Пил теперь каждый день; поправляться утром ж е н а не позволяла с тех пор, как началась бессонница. Постепенно пришло страшное ощущение назойливого и одинокого присутствия на чужом празднике: люди вокруг путешествовали, веселились, раскованные, крепкие, уверенные в себе, а он чувствовал себя маленьким просителем в огромной приемной, где даже секретарши нет - автомат-робот, говорящий бесстрастным, нечеловеческим, скрежещущим голосом: "Вуд ю плиз сит даун энд вэйт э литтл бит..." ["Будьте любезны, присядьте и подождите немного..." (англ.)] А чего ждать-то? Поезд ушел, промахнул на слепой скорости все станции с любезными сердцу названиями, назад не воротишься...

Имена и фамилии меняли ему довольно часто, перебрасывали с базы на базу; безымянный странник, в котором каждый видит иностранца, боже мой, как же горек хлеб на чужбине...

Когда стало совсем плохо, ж у р н а л и с т, не покидавший его ни на день, завел разговор о князе Курбском: "Только палачи Грозного называли его поступок изменой, на самом деле истинное подвижничество, борьба за Русь, за то, чтобы дать ей, многострадальной, справедливость и закон".

"Курбский у поляков был пожалован командующим, - заметил тогда Босенко. А я?"

Стали давать работу, связанную с консультациями; сразу же понял, что это о г р ы з к и, продолжающаяся проверка; чужак, он и есть чужак; потом пригласили прочесть лекции десяти охламонам; контакта не получилось, хотя люди здесь воспитанные, такту учены с детства, впрямую обидного не говорят, просто перестают общаться, если не пришелся по душе.

Пожаловался, что не знает страну: "Хочу посмотреть Америку". Вопрос довольно долго обсуждался у руководства управления, потом выделили двух сопровождающих; в Сан-Франциско испытал ужас, даже дыхание перехватило: два молодых негра трижды обогнали его автомобиль; машинально спрятал голову под щиток, отчетливо при этом понимая, что, если полоснут из "шмайссера", щиток не спасет, снесет череп за милую душу. Стал пить еще больше. Дважды предложили просмотреть запись беседы с перебежчиками. Боролся с искушением: "Пусть эти молодчики посидят, как я, в подвале, при слепящем свете прожектора, пусть поводят их на допросы", однако, опасаясь засветиться, ответил уклончиво; американцы посмеялись, потрепали по плечу: "Вы теперь живете в свободной стране, не бойтесь высказывать свое мнение открыто, это вам не Россия, где надо контролировать каждое слово".

...Кемплеру обрадовался; тот круче всех нес по кочкам Лэнгли, костил шефов безмозглыми бюрократами; однажды пошутил: "Скажите, к кому обратиться, убегу в Москву, там-то уж меня должны оценить, а?!"

Над вопросником Босенко работал увлеченно; полюбопытствовал, надежен ли уровень человека, который должен ответить на все то, о чем спрашивают: танки, самоходки и прочее...

- Немецкий полковник, - ответил Кемплер, - весьма компетентен, учился в Москве, жена русская. Босенко усмехнулся:

- Ну, тогда я стану так составлять вопросы, чтоб немец отвечал, а не русский. Сколько можно со мной темнить?!

- Не был бы таким умным, не темнили б, - неожиданно жестко ответил Кемплер. - Человек с вашей сноровкой многого бы мог добиться дома, какого черта сунулись в наше болото?!

Говорил так не случайно; за многие годы с Босенко скопилась достаточная информация; просчитали, что особенно хорошо он работает, когда обижен, - некая форма самоутверждения. 7

...После того как вопросник был готов, ЗДРО пригласил к себе Лайджеста тот в свое время изучал связи Пеньковского.

- Послушайте, Джо, называя Н-52 самым перспективным человеком из окружения полковника, вы базировались на беседах с ним самим? Или на его информации?

- Нет, прежде всего на устной информации Пеньковского... Он назвал мне Н-52 в Лондоне после ужина...

- Не хотите вспомнить подробности?

- Существует запись нашей беседы. Я фиксировал все разговоры с Олегом Пеньковским, чтобы потом легче налаживать перепроверку его информации...

- Вы ему не до конца верили? - с какой-то затаенной тоской спросил З Д Р О; его круглые карие глаза были печальны, лицо бледное, в сетке мелких морщин, - такие персонажи, как правило, играют образы добрых и справедливых сыщиков из криминальной полиции: один против всех, пистолет не носит, логик, постигает преступника и л о м а е т его во время финальной беседы. - Вы не верили Пеньковскому, - повторил он, теперь уже не вопрошающе, а жестко, утверждая свою правоту.

- Признаться, да, - медленно, словно бы сопротивляясь самому себе, ответил Лайджест. - Я и сейчас не до конца убежден, что его расстреляли... Вполне мог быть поставлен хороший спектакль для подтверждения переданной нам через него дезинформации...

- Тогда и Н-52 может оказаться каналом дезинформации?