Межконтинентальный узел

Срочно запросите Н-52 не только о фактически существующем ракетном арсенале, но и о тенденции выпуска новой продукции, а также о том, сколько новых видов межконтинентальных ракет могло бы быть запущено в производство, имея в виду возможную ситуацию на женевских переговорах.

ЗДРО". 4

Резидент подвинул Питеру Юрсу шифротелеграмму из Лэнгли-тот прочитал ее и зло выругался:

- Идиотизм какой-то, я не могу ста'вить...

- Тшшш, Питер...

Юрс взял ручку, написал на листке бумаги: "Центральное разведывательное управление. Прошу составить конкретный вопросник по каждой интересующей позиции. Агент обязан передавать данные, а не делиться соображениями по ловоду того, что "должно быть сделано если"..."

Резидент дважды прочитал текст, внес правку, смягчавшую тон телеграммы (вместо слов "агент обязан передавать данные" написал: "Значительно целесообразнее, если мы будем продолжать получать информацию, которая представляет серьезнейший стратегический интерес, нежели чем..."), и отправил документ шифровальщикам, заключив его фразой о том, что Н-52 является ценнейшим источником секретной информации, которого необходимо всячески оберегать, з а п у с к а я в работу лишь в экстремальной ситуации; использовать его в целях выяснения одних лишь т е н д е н ц и й нерационально; русские - особенно такого уровня, как Н-52, - привыкли к конкретике вопроса и ответа... 5

Получив эту телеграмму из московской резидентуры, ЗДРО довольно долго сидел над ней, потом выехал в город, встретился, соблюдая все меры конспирации, с главой ракетной корпорации Сэмом Пимом, а после этого вызвал Кемплера, шефа секции "особого назначения".

- Послушайте, Алек, а где этот самый Пол? Раньше он, мне кажется, жил под именем Анхел?..

- Пол на базе, - ответил Кемплер, - где же ему еще быть?

- Как его состояние?

- Вполне приличное... Мы несколько ограничили его в алкоголе, сейчас он пришел в себя.

- Полагаете, его можно включить в комбинацию?

Кемплер - маленький колобок с сияющими, словно у восторженного ребенка, глазами - поинтересовался:

- Дело связано с выездом?

- Нет. С консультацией.

- Естественно, по русской проблематике?

- Конечно.

- Можно.

- Вы ему абсолютно верите?

- Перебежчикам никто не верит а б с о л ю т н о. В чем будет его задача?..

- Сегодня, желательно до обеда, он должен составить вопросник... Скажем, по танковому потенциалу русских в Восточной Германии... Меня интересует м е т о д его мышления, ясно? Надо, чтобы русского спрашивал русский, вот в чем штука. И более всего меня интересует, чтобы этот самый Анхел составил часть вопросов в сослагательном наклонении. Не понятно? Поясняю: нас занимает вопрос, что предпримут русские, если мы договоримся с ними о каком-то соглашении, связанном с "мерами доверия" в Центральной Европе... Будут они выводить войска или же начнут свои обычные хитрости? Какие? Меня интересуют в первую очередь д о п у с к и, основанные на мнениях компетентных руководителей, доверительные разговоры с теми, кто обладает в ы х о д а м и, все, что угодно, но только не личное мнение агента. Американец никогда не поймет психологию мышления русского агента так, как именно русский... Меня интересует: что должны делать русские, если, скажем, переговоры о мерах доверия для них лишь способ выиграть время и запустить в серию новые виды... танков... Пусть ваш Анхел составит развернутый и подробный вопросник. Потянет? 6

...Анхелом был Алексей Босенко, бежавший на Запад в 1964 году; на первом же собеседовании с американскими разведчиками в Берне заявил: "Именно я встречался с Ли Харви Освальдом, когда он запросил в Союзе политическое убежище, а Москва ему в этом отказала; именно я был тем, кто пришел к нему в номер, когда он, будучи ошеломлен отказом властей, имитировал самоубийство в ванне, перерезав не ту вену..."

Работники европейской резидентуры ЦРУ слушали его с затаенным интересом, отправили в Вашингтон, привезли в Лэнгли, неделю допрашивали, а потом посадили в камеру, где он и провел тринадцать месяцев; выпустив наконец из одиночки, ему сделали пластическую операцию лица, вручили новые документы и посадили на б а з у - ни выехать свободно, ни знакомых пригласить, тотальная изоляция; так продолжалось еще полтора года; потом п о д в е л и "приятеля", журналиста Джозефа, и женщину, которая затем стала женой. По прошествии многих лет разрешили передвижения по городу; в маленьком баре ночью, когда решил добавить "стопаря", подошел рыжий парень, шепнул: "Я от главного". Босенко неторопливо обернулся и сразу же врезал в веснушчатое лицо бутылкой. "Тоже мне, проверку устраивают, у меня бы спросили, как это надо делать". С тоской вспомнил Николину Гору, освещенные подмосковным солн-Цем кроны высоких сосен, их гладкие, янтарные стволы; чем дальше, тем явственнее ощущал вкус шашлыка, который жарили на костре, собравшись компанией в воскресенье на берегу Москвы-Реки. Уж если гуляли, то гуляли от души, не как здесь - один выдал, три в уме. Эх, жизнь, жизнь, вот уж воистину не ведаем, что творим...