Межконтинентальный узел

- А если в Шереметьеве этой ночью должен был находиться тот, в ком вы заинтересованы куда больше, чем во мне? И я хотел приехать к вам не с пустыми руками? А в сопровождении человека, знающего всю ц е п ь? Что вы скажете на это?

- Я отвечу, что предложение любопытно. Нам бы, конечно, было небезынтересно познакомиться с тем, кто знает цепь, но, согласитесь, с нашей помощью -- обратись вы к нам вовремя - это можно было бы сделать значительно более профессионально.

- Пожалуйста, постарайтесь меня понять... Если вы согласитесь с моей версией, что я ехал к вам добровольно отдать себя в руки наших славных органов, мое положение позволит мне - в этом случае - принести нашему делу максимальную пользу...

- Н а ш е м у д е л у, - задумчиво повторил Славин. - Вот что я вам скажу, Геннадий Александрович: хотите облегчить себя, хотите хоть в чем-то искупить вину, говорите. Намерены торговаться - не выйдет. При всем моем определенном отношении к Пеньковскому, должен повторить: он проигрывал достойно...

- И ни словом не обмолвился обо мне.

"Это он ничего, - подумал Славин, - врезал весомо, значит, оклемался".

- Почему вы убеждены в этом?

- Потому что в противном случае вы бы меня давно нашли.

- Резонно, - согласился Славин. - Еще кофе?

- Да, если вас не затруднит.

- Когда у вас выход на очередную связь?

- Вы же сказали, что вам и это известно...

Славин кивнул:

- Мы сфотографировали текст, который вы заложили в "Национале", сохранив при этом след вашего п а л ь ц а.

Кульков снова ощутил в горле шершавый комок.

- Но вы же понимаете, что я могу написать то, что н а м выгодно, а могу вообще ничего не писать. А ведь вам нужно взять с поличным того человека, который будет забирать мою информацию...

- Резонно, - снова согласился Славин. - Очень хорошо мыслите. Ваше предложение?

- Я его уже внес.

- А я вам ответил: говорить я с вами согласен, торговаться- не моя профессия. Считаете своим долгом хоть как-то искупить свою вину, пожалуйста. Нет - ваше дело. Главную задачу мы выполнили, перекрыли утечку информации, дело кончено.

- Согласен, - сказал Кульков. - Верно. Но я готов предложить вам свою помощь в игре против ЦРУ.

- Давайте сформулируем ситуацию иначе, Геннадий Александрович: если руководство позволит мне привлечь вас к операции, я буду продумывать возможность вашего использования в деле... Но, признаться, я не очень-то убежден, что мне это разрешат... Слишком уж вы замарались... И действовали вполне осознанно... много лет... Будем называть вещи своими именами: сначала вы предали эту страну, н а с... Теперь собираетесь предать тех, на кого работали.

- Мы же не на собрании, - облизнув шершавым языком пересохшие губы, сказал Кульков. - Я предлагаю р а з о б л а ч и т ь тех, кто путем шантажа понудил меня свернуть с того пути, на котором я стоял.

- Закон гарантирует вам только одно: следствие и суд тщательно разберут все то, что было до этой ночи. Но ни следствие, ни суд не пройдут мимо того, что может произойти после сегодняшнего рассвета... Вносите предложения, я готов слушать...

- Можно взглянуть на вопросник? Самый последний, который вы расшифровали? - спросил Кульков.

- Вы имеете в виду тот, что вы изъяли из тайника вчера ночью?

- Я запамятовал время... Вспомню, если вы мне покажете расшифрованный текст...

- Вы помните время, - сказал Славин. - Помните с точностью до минуты... Вы хотите проверить, действительно ли мы знаем всё или же берем вас на пушку.

- Вы вправе думать так, как считаете целесообразным... Я же сказал то, что полагал сказать совершенно необходимым...

Славин вышел из-за стола, открыл сейф, вмонтированный в стену, покопался в папках, достал одну, синего цвета, принес ее на стол, полистал страницы, вытащил два листка, сколотых пластмассовой красненькой скрепкой, и протянул Кулькову:

- Это?

Лицо Кулькова снова стало т е ч ь, когда он пробежал страницу: "Знают всё! Читали все запросы из Лэнгли! Вот ужас-то, а?! Но ведь они не читали мои ответы! А только это может быть уликой! В этом спасение!"

- Да, - сказал наконец Кульков. - Это.

- Вот видите, - вздохнул Славин и, положив руку на папку, заметил: - Тут целая брошюра: "Что хочет знать ЦРУ - особенно во время женевских переговоров - о ракетном потенциале Советов".

- Но у вас нет второй брошюры. С таким же броским названием: "Что ЦРУ узнало - во время женевских переговоров по разоружению - о ракетном потенциале Советов".

- Почему же? - Славин пожал плечами. - Есть. Он снова поднялся, отошел к сейфу, достал оттуда маленький конверт, вернулся, положил на стол:

- Ознакомьтесь.

Кульков достал из конверта зажигалку "Пьер Карден"; лицо п о т е к л о еще зримее; щеки обвисли, под глазами впадины, словно у старика, который вынул на ночь изо рта протез: ни одного зуба, шамкающая пустота.

- Да вы смелее, Геннадий Александрович, смелее, - п о д т о л к н у л его Славин мальчишеской какой-то улыбкой. - Вы же знаете, как обращаться с этой камерой... Мы проявили все семьдесят два кадра, вот вам лупа, читайте, ваша работа, вы же документы щелкали, не я...

- У вас нет сигареты?