Межпоколенческая коммуникация

В семьях с осложненным характером коммуникации сценарии общения были продиктованы позиционной иерархией (мать — дочь) и характеризовались отсутствием гибкости и терпимости. В таких семьях изменения в жизни дочери часто оценивались матерями как угрожающие (Miller-Day 2004). Нередко общение строилось по схеме, в которой дочь была вынуждена коммуникационно соответствовать ожиданиям матери и подстраиваться под требования матери для поддержания общения, что с точки зрения теории коммуникативного приспособления является примером конвергенции. Вместо терпимости в спорах и переговорах с обеих сторон (как при связанном типе общения) дочери обычно были готовы отказаться от высказывания своих представлений о жизни и демонстрировать уважение к мнениям, представлениям и ценностям их матерей, с тем чтобы сохранить хорошие отношения с матерью и не допустить обострения отношений или разрыва. В тех случаях, когда дочери нужно было высказать какое-либо пожелание в адрес матери, это обычно делалось в сдержанной или завуалированной манере в виде косвенных вопросов или осторожных намеков. Обычно матери в ответ на требования, пожелания или просьбы дочерей отвечали весьма определенным образом, с тем чтобы усилить своей позиционный материнский статус в отношениях с дочерью В интервью с исследователем дочери указывали, что выучивали подобную схему общения в подростковом возрасте и затем, несмотря на проходящие годы, эта схема общения с матерями практически не менялась.

Диалоги между дочерьми и родителями в пьесах А. Н. Островского служат хорошей иллюстрацией к разным видам коммуникативной связи между представителями двух поколений. По своей тематике подобные диалоги у Островского, с позиции сегодняшнего времени, несколько однообразны — матери, отцы и дочери в его пьесах чаще всего обсуждают поиск женихов, их достоинства (умственные, нравственные и финансовые), возможное замужество дочери, проблемы с приданым, а также дальнейшие сценарии замужней жизни. Начнем с примера, где проявляется связанный характер коммуникации между матерью и дочерью: дочь выражает несогласие с матерью относительно замужества, а мать отстаивает свою позицию:

Анна Петровна. Хоть бы ты замуж, что ль, Маша, шла поскорей. Я бы уж, кажется, не знала, как и бога-то благодарить! А то, как это без мужчины в доме!.. Это никак нельзя.

Марья Андреевна. У вас ведь, маменька, уж один разговор.

Анна Петровна. Что ж такое не говорить-то! От слова-то тебя убудет, что ли? На-ка поди, уж и говорить-то нельзя. Что такое, в самом деле!

Марья Андреевна. Разве я виновата, маменька, что мне никто не нравится?

Анна Петровна. Как это не нравится, я не знаю; эго так, каприз просто, Маша.

(«Бедная невеста», разговор между матерью и дочерью)

Нетрудно заметить, что Анна Петровна и Марья Андреевна эмоционально близки, активно поддерживают общение, но в то же время не придерживаются строго семейной позиционной иерархии (мать — дочь). В диалоге хорошо прослеживается тактика выражения несогласия друг с другом, где используется по крайней мере несколько характерных приемов спора: апелляция к логике: «А то, как это без мужчины в доме!.. Это никак нельзя»; постановка под вопрос аргумента собеседника: «Что ж такое не говорить-то! От слова-то тебя убудет, что ли?»; защитная реакция: «Разве я виновата, маменька, что мне никто не нравится?». В некоторых диалогах из пьес А. Н. Островского эмоциональная близость между дочерью и родителями обрисована в утрированном виде, и представляется трудно реализуемой в коммуникативных сценариях современного реального внутрисемейного общения:

Анна Павловна. Папенька, что вы делаете?

Оброшенов. Ты наша спасительница! Ты! Нет, еще не все! Что же я обрадовался! Еще не все. Нет, я стану перед тобой на колени.

Анна Павловна. Ах, папенька! Что вы это! Зачем?

Оброшенов. Просить тебя, просить великое дело для нас сделать. И вы становитесь! Вот она! Она одна может.

Анна Павловна. Я ничего не понимаю.

Оброшенов. Нет, я стану... Это стоит, чтоб стать на колени. Злодей твой не станет того просить, что отец просить будет.

Анна Павловна. Вы меня пугаете.

Оброшенов. Будь тверже, Аннушка, будь тверже! Хрюков просит руки твоей и двадцать тысяч на приданое дает! Падайте! Аннушка! Падаем, падаем к ногам твоим! (Хочет стать на колени.)

Анна Павловна (удерживает его). И вы думаете, что я откажусь? Вы боитесь, папенька? Нет. Вы больны, вы стары: вам нужен покой. А вы для нас работаете, убиваете последние силы... Я буду иметь возможность ходить за вами, покоить вас, баловать, как малого ребенка... и вы подумали, что я откажусь от этого! (Обнимает Верочку.) И ее, мою куклу, я могу рядить, во что мне захочется, могу ее тешить, доставлять ей удовольствия... И я откажусь! Папенька, что вы! Я умереть для вас готова, только бы вы были счастливы!