Межзвездный скиталец

I played games with flies, with ordinary house-flies that oozed into solitary as did the dim gray light; and learned that they possessed a sense of play.	Я затеял игру с мухами, которые попадали ко мне в камеру, подобно просачивающемуся в нее из внешнего мира тусклому серому свету, и убедился, что они одарены чувством игры.
For instance, lying on the cell floor, I established an arbitrary and imaginary line along the wall some three feet above the floor.	Так, например, лежа на полу камеры, я проводил произвольную воображаемую линию на стене, в расстоянии трех футов от пола.
When they rested on the wall above this line they were left in peace.	Когда мухи сидели на стене выше этой линии, я их оставлял в покое.
The instant they lighted on the wall below the line I tried to catch them.	Как только они спускались по стене ниже ее, я старался поймать их.
I was careful never to hurt them, and, in time, they knew as precisely as did I where ran the imaginary line.	Я всячески старался при этом не помять муху, и по прошествии некоторого времени они знали так же хорошо, как и я, где проходит воображаемая линия.
When they desired to play, they lighted below the line, and often for an hour at a time a single fly would engage in the sport.	Когда им хотелось поиграть, они спускались ниже этой линии, и часто одна какая-нибудь муха целый час занималась этой игрой.
When it grew tired, it would come to rest on the safe territory above.	Утомившись, она садилась отдыхать в безопасном районе.
Of the dozen or more flies that lived with me, there was only one who did not care for the game.	Из дюжины или более мух, живших со мной, только одна не любила игры.
He refused steadfastly to play, and, having learned the penalty of alighting below the line, very carefully avoided the unsafe territory.	Она упорно отказывалась играть и, узнав, какая кара ждет ее за переход запретной межи, старательно избегала опасной территории.
That fly was a sullen, disgruntled creature.	Эта муха была угрюмое, разочарованное существо.
As the convicts would say, it had a "grouch" against the world.	Как выразились бы каторжники, у нее "был зуб" против мира.
He never played with the other flies either.	Она никогда не играла и с другими мухами!
He was strong and healthy, too; for I studied him long to find out.	Это была сильная, здоровая муха, -- я достаточно долго изучал ее, чтобы в этом убедиться.
His indisposition for play was temperamental, not physical.	И ее нерасположение к игре было делом темперамента, а не физического состояния.
Believe me, I knew all my flies.	Поверьте, я знал всех своих мух!
It was surprising to me the multitude of differences I distinguished between them.	Поразительно, какую массу отличий я в них открыл.
Oh, each was distinctly an individual-not merely in size and markings, strength, and speed of flight, and in the manner and fancy of flight and play, of dodge and dart, of wheel and swiftly repeat or wheel and reverse, of touch and go on the danger wall, or of feint the touch and alight elsewhere within the zone.	Каждая муха являла собой вполне определенную индивидуальность -- не только по размерам и приметам, по силе и быстроте полета, по характеру игры, по манере уверток, бегства, возвращения и шныряния по запрещенной зоне на стене.