Межзвездный скиталец

There was my pentose and methyl-pentose determination in grapes and wines to which I had devoted my last summer vacation at the Asti Vineyards.	Так, я вспомнил о своем определении присутствия пентозы и метилпентозы в виноградной лозе -- анализ, которому я посвятил последние летние каникулы, проведенные в виноградниках Асти.
I had all but completed the series of experiments. Was anybody else going on with it, I wondered; and if so, with what success?	Я почти довел до конца этот ряд опытов, и теперь меня страшно интересовало, продолжает ли их кто-нибудь, и если продолжает, то с каким успехом.
You see, the world was dead to me.	Ведь мир умер для меня.
No news of it filtered in.	Никакие вести извне не просачивались ко мне.
The history of science was making fast, and I was interested in a thousand subjects.	Развитие науки быстро идет вперед, и меня интересовали тысячи тем.
Why, there was my theory of the hydrolysis of casein by trypsin, which Professor Walters had been carrying out in his laboratory.	Так, например, я создал теорию гидролиза казеина трипсинолом, который профессор Уолтерс выполнил в своей лаборатории.
Also, Professor Schleimer had similarly been collaborating with me in the detection of phytosterol in mixtures of animal and vegetable fats.	Профессор Шлеймер работал вместе со мной над обнаружением фитостерина в смесях животных и растительных жиров.
The work surely was going on, but with what results?	Работа, без сомнения, продолжается: каковы результаты?
The very thought of all this activity just beyond the prison walls and in which I could take no part, of which I was never even to hear, was maddening.	Одна только мысль о работе, ведущейся за тюремными стенами, в которой я не мог принять участие, о которой мне не придется даже услышать, сводила меня с ума.
And in the meantime I lay there on my cell floor and played games with house-flies.	Мой удел был -- лежать на полу камеры и играть с мухами.
And yet all was not silence in solitary.	Нельзя сказать, чтобы в одиночке царило абсолютное безмолвие.
Early in my confinement I used to hear, at irregular intervals, faint, low tappings.	Еще в самом начале своего заключения я часто слышал через определенные промежутки времени слабые, глухие перестукивания.
From farther away I also heard fainter and lower tappings.	Позднее мне слышались слабые и глухие удары.
Continually these tappings were interrupted by the snarling of the guard.	Эти постукивания неизменно прерывались злым ревом сторожей.
On occasion, when the tapping went on too persistently, extra guards were summoned, and I knew by the sounds that men were being strait-jacketed.	Однажды, когда постукивания приняли слишком настойчивый характер, были вызваны сторожа на подмогу, и по шуму я догадался, что некоторых узников заключили в смирительные рубашки.
The matter was easy of explanation.	Объяснить этот инцидент было нетрудно.
I had known, as every prisoner in San Quentin knew, that the two men in solitary were Ed Morrell and Jake Oppenheimer.	Я, как всякий узник Сан-Квэнтина, знал, что в одиночке сидят еще двое -- Эд Моррель и Джек Оппенгеймер.