Мгновения

Юрген (удивленно и вместе с тем возмущенно): Да причем тут это?! Причем тут мир вообще? Реакция: возмущенное недоумение.

Знаю, что ранил его. Сказав, что Мгновения плохи, я практически обесценил труд всей его жизни, ударил по самому больному месту. И не ожидал в ответ ничего хорошего, понимал, он будет злиться. Но мне так хотелось, чтобы он услышал, чтобы он понял меня… Как и всегда, объяснил и помог найти верное решение. Помог найти выход. Однако вышло по-другому…

Мадс: Просто вы – люди – не осознаете, что делаете. Вы слишком глупы, слишком беспечны, чтобы оценить это, увидеть картину в полном масштабе. Вы привыкли жить без лишений и страха, в безопасности и довольстве, привыкли к миру, который есть, который создали для вас, и перестали ценить его. И ты, Юрген, тоже. Просто остановить, пока не стало хуже.

Его голос звучал по-новому, снисходительно, высокомерно, словно он презирал тех, о ком говорил. Презирал всех. И меня.

Юрген (мягко, хоть и натянуто): Мадс, я все понимаю. Баланс ресурсов, конец света и так далее… Но причем тут мое искусство? (постепенно набирая громкость и напористость) … Я же перестал выкладывать всякую лабуду, перестал устраивать скандалы. Никакого бунта. Никаких провокаций. Я самое праведное Лицо… Ха-х (усмешка)… Это же просто рисунок. Да, он сделан без помощи Системы. Но ведь это всего лишь рисунок?! Красивый рисунок… И он тебе понравился, скажи. Реакция: ну признай уже, я прав.

Мадс (холодным, отстраненным голосом): Если ты все понимаешь, тогда должен сам видеть, куда ведет такое искусство. И я больше не желаю. Это. Обсуждать!

Юрген: Мадс?

Юрген: Мадс?! Реакция: извинение.

Юрген: Мадс… эх…

Я закрываю глаза и замираю, изо всех сил прислушиваюсь, еще надеясь на его ответ. Проходит пара минут, но вокруг лишь тишина.

Тишина…

Стена упала. И я сам виноват в этом.

Вечер

Мы все здесь. Я, Мадс и Марта. Сегодня праздник, но не для меня.

Я стою у самого края широких пологих ступеней, что по кругу ведут вниз на площадку для танцев. Стою в одиночестве, легко облокотившись о гладкую, глянцево мерцающую поверхность стола, которая легко вибрирует унисоном басов охватившей все пространство музыки, и лениво вожу взглядом из стороны в сторону. В пальцах, нагретое стекло, на лице дежурно приветливая улыбка. Я знаю, ко мне хотят подойти многие, вижу краем глаза любопытные, восторженные лица, замечаю кучу реакций в Системе и шепот разговоров, однако никто не осмеливается нарушить мой покой.

Моя Система изолирована. Наверное, поэтому.

Легко касаюсь губами кромки бокала. Она холодная и будто сладкая от оставшихся следов напитка. Делаю аккуратный глоток и, замерев, катаю вязкую жидкость на языке, пытаясь разобрать ее сложный вкус. Это один из новых, очень популярных коктейлей. Их придумывает Лицо, и, говорят, повторить невозможно. Для каждого свои собственные ощущения, эдакая тайная смесь личностной реальности и дурмана нейроинтерфейса.

Сейчас я чувствую яркую сладость, что переходит в терпкую, но по-своему приятную, пряную, мягкую горькость с неожиданными нотками томной тоски солоноватого морского бриза… В ушах играет прибой, мои руки выводят линии на мокром песке.

По спине пробегает теплая волна.

– Уф-ф-ф…

Мягко выдыхаю, усилием воли заставляя себя вернуться в настоящее. И с улыбкой на время отставляю бокал подальше. Комната перед глазами игриво кружится, я сильнее наваливаюсь на кромку стола.

– Ха-х.

Ищу взглядом Мадса. Он в дальнем конце залы о чем-то чинно беседует с какой-то привлекательной девушкой в чересчур броском, по моему мнению, вечернем платье, обвивающем ее выразительную фигуру мягкими струями золотистого шелка. Мадс весь вечер делает вид, что не замечает меня. Мы не разговариваем уже неделю, и я, чтобы позлить его, начинаю, не скрывая интереса, откровенно разглядывать его эффектную собеседницу.

Вообще, такие женщины мне не по вкусу… Слишком кричащие, будто прямо с порога заявляющие о себе. Хотя, не спорю, она очень красива. Эти волосы, уложенные ассиметричными, упругими волнами, дополненными в ансамбль платью переливами и бликами эффектов Системы. Томные изгибы ее тела, одновременно и подчеркнутые, и притягательно скрытые мерцающей поверхностью податливой, но непрозрачной ткани. В неоново-загадочном свете окружения она выглядит словно живая Форма. Глаза блестят любопытством, на губах – улыбка, в тонких пальцах – медленно вращается туда-сюда длинная ножка бокала. Удивительно, но даже грузный, высокий Мадс рядом с ней кажется куда более милым и благородным.

– Прямо как котик.