Мгновения

Лучик вдруг двигается и, словно тоже соглашаясь, распадается на стеклах задорным ворохом сверкающих бликов. Они вспыхивают холодным огнем, наполняя все пространство ярким, слепящим светом, и тут же тихо гаснут, оставляя вместо себя лишь воспоминания и пустоту.

Стоит … Ха-ха… Да и что мне еще делать?!

Мгновение 9

Пальцы тихо скользят по окну. Скользят и падают вниз, мимолетом касаясь оставленных под шторами около стены острых краев рам. Я чувствую боль удара, резкую, колкую, обжигающую, но даже не шевелюсь. Мог бы хоть проверить порез, но смотрю прямо. Лицо остается спокойным, таким же задумчиво-отрешенным, мягким и только взгляд глаз, с узкими черными зрачками в отражении едва меняется, становится яснее и острее. Боль невольно выдергивает сознание из бесконечной мантры созерцания окружающего мира, возвращает его назад. Сюда, к телу, ко мне.

И что я вижу?

Себя? Одинокого. Надломленного собственным выбором. Тем ложным или истинными предназначением, что, как я думал, начертано для меня с рождения. Желанием, стремлением к творению, к разгадке, к катарсису осмысления, ощущения, выдумки и созерцания, которые не смог, однажды вкусив, оставить в прошлом. Собственным счастьем и своей главной трагедией одновременно.

Комнату? Заставленную, заваленную моими безмолвными работами. Стены без двух Экранов, что заменили картины. Пятна краски, следы замаранных пальцев, кисти, палитры, мусор… Хаос затворничества и отрешенности, в который я превратил свою жизнь.

Город? Людей, что никогда не поймут. Глаз, что никогда не разглядят столь очевидного для меня. Множество рук, пальцев, мыслей, они не смогут повторить то, что я делаю.

Я жалею их за неведение, за ограниченность, за какое-то бюргерское довольство и сытость и одновременно боготворю. Я жду их, бегу от них, ненавижу, служу им и люблю.

Систему? Всю такую же яркую и прежнюю. Такую же хладнокровно равную ко всем и вся. Систему, что в угоду цифрам и балансам сделала меня своим Лицом, дала мне надежду и возможность, а потом … потом … я даже не знаю, как назвать это…

Эх…

Тогда я думал, что справлюсь. Думал, себя мне будет достаточно. Думал, был уверен в собственной правоте. Но я ошибся… Слишком много усилий, чтобы добраться сюда и испепелить путь назад. Несоизмеримо мало, чтобы продолжить двигаться дальше.

Смотрю прямо в окно. С кончика пальцев на пол медленно капля за каплей сочится темная кровь. Отключаю Систему.

Так что я вижу?

Другой я

В этой странной полузеркальной поверхности мне не трудно вернуть себе Мадса. Достаточно просто прикрыть глаза, так чтобы мир под веками обратился в негатив, размывшись неоново-сероватыми пятнами на красновато-черном фоне, а затем телескопом воображения разглядеть знакомое лицо бывшего друга. Все просто. Раз, два, три… Вуаля!

И вот он уже сидит в любимом кресле, скрестив ноги и соединив месте ладони, словно какой-то мудрец или монах. Все то же красивое, развитое тело, грубоватое, крупное лицо, кудряшки, любопытные, чуть впалые, но зоркие глаза. По-прежнему терпеливо молчит, пристально наблюдает за мной из-под угрюмой тени пушистых бровей.

В моем воображаемом мире мы друзья. Время застыло. Ничего не изменилось.

– Привет, Мадс.

Я улыбаюсь и хочу помахать ему рукой. Он не реагирует, не отвечает, не двигается, но я знаю, он услышал и рад мне. Просто понимает, как всегда, дает выговориться. Чтит наш негласный договор. Ведь мы умеем хранить тайны друг друга.

– Ты же знаешь, это не прихоть… Я долго думал. У меня нет другого варианта. Прости, я сдался … я…

К горлу подкатывают слезы. Дыхание перехватывает и першит, точно я разом вдохнул слишком много перца. Но я смотрю на Мадса длинным-длинным взглядом, и мне тут же становится легче.

– Ха-х…

Чуть качаю головой.

– Ты ведь помнишь ту мою картину, да?

Смеюсь.

– Знаю-знаю, ты начал ругаться. Но, прости…

Усмехаюсь, чуть прищуривая глаза..

– Я видел твое лицо, первую реакцию. Бесполезно было скрывать. Она тронула тебя. По-настоящему. Наверное, даже испугала, правда?

Он будто кивает.

– Да-да… И я понимаю, теперь понимаю, почему… Но Мадс…

Сейчас мой голос наполнен укоризной и грустью.

– Эх, Мадс… Отчего ты тогда не сказал мне правду? Ведь это было так просто. Признать и пояснить, а не злиться и не давить на самые больные точки. Не провоцировать, не отдаляться, не убегать, не оскорблять, а спокойно поговорить.

Я плачу. Чувствую немеющей кожей теплые слезы.

– Да, согласен. Возможно, она была еще слишком плоха для громкого слова «искусство». Оглядываясь, я и сам это знаю. Но ты ведь не поэтому так грубо поступил, да?

Я сам осознал это не так уж давно. По правде, дело было совсем не во мне или в нем. Дело было даже не в картине. А в том, что могло бы последовать за ней. И последовало.

Подытоживаю мысли словами.