Мгновения

– Так вот, в горах… Тогда я впервые ощутила, что ты – нечто большее для меня. Большее, чем все это: Общество, реакции… Подумала, как же глупо выйдет, если из-за них я упущу тебя. Впервые в жизни кто-то волновал меня глубже, чем мое творчество, моя самореализация. И я решила попытаться, попробовать, вдруг все выйдет. Я поверила тебе, но…

Ее глаза, вдруг загоревшись, тут же гаснут.

– Но мы вернулись назад, и … и все закончилось.

Тонкие руки бессильно падают на колени.

– Я так ждала нашей первой встречи. Но ты снова стал … другим. Ты будто стеснялся меня, такой неудачницы, а мне нужна была твоя поддержка. Я балансировала на грани, Юрген. Но вместо помощи, вместо внимания, из тебя сыпались лишь монологи об искусстве, да рассуждения о том, стоит ли ехать в то чертово Хранилище!

Внутри меня все обрывается. С каждым ее словом, с каждым звуком ее голоса, все улетает в бездну. Это немыслимо, она обвиняет меня, но… но…

– Но я просто не знал, что так нужен тебе! Марта, я не знал… Ты…

Я задыхаюсь.

– … ты ведь молчала!

Она кивает.

– Наверное, поэтому ничего и не вышло.

Очередная картина занимает место на полу. Марта тянется и берет в руки следующую.

– А дальше…

Вздыхает.

– Дальше случилось то, что случилось. Ты выложил Мгновение с картиной, устроил в Обществе маленький атомный взрыв. И с той самой минуты, с того момента, когда я увидела его, то окончательно поняла, что ошибалась. Я не могу быть с тобой, Юрген. Ты – Лицо, ты – талант, а я – никто. Я не могу переступить через зависть, через гордость, а они бы разрушили нас, Юрген, непременно разрушили. И именно поэтому я ушла.

Она опускает голову. Долго молчит, прежде чем продолжить.

– Прости, Юрген. Ты – отличный Создатель. Все это…

Она обводит рукой по кругу. Ее усталое, измотанное переживаниями лицо высветляют лучи яркого, уже полуденного солнца.

– Пф-ф… Я… Я ни разу такого не видела… Прости, что сомневалась в тебе.

Тихо опускает на пол последнюю картину и встает с места.

Идет к двери, а я, растерянный, вывернутый наизнанку ее признанием, слежу за ней взглядом.

Раз она не хочет, то хочу ли я?

Раз она не просит остаться, то надо ли мне, после всего сказанного, пытаться остановить ее?

Я не знаю, и сомнения сковывают мой разум, мое тело, мою волю… Я опять даю ей уйти от меня… снова и снова теряю ее.

Но у самого порога она вдруг замирает и оборачивается. Но смотрит не на меня. Она смотрит на окно. Туда, где нашла меня, где до сих пор на полу бледнеет едва различимый след от пятна моей крови.

Смотрит с тоской, грустью и отчаянием, будто хочет назад, в прошлое, когда это было не в ее грезах, не в ее памяти, а наяву. Когда для нас обоих все было так понятно, так просто и так ясно.

Сиюминутное настоящее. И нет ни до, ни после.

Я вспоминаю, как смотрел на нее тогда. Я вижу, как она смотрит отсюда, из будущего, на того меня сейчас. И это меняет все. Абсолютно все. Она не не хочет, наоборот, она тоскует, но боится.

– Марта, постой!

Вскакиваю на ноги. Бегу к ней, распинывая по сторонам картины. Она уже тянется рукой к двери, но я перехватываю ее. Обнимаю ее. Прижимаю к себе так сильно, что еще чуть-чуть и наверняка захрустят наши ребра. Потом слегка отстраняю и спрашиваю, заглядывая в глаза.

– Марта, ты действительно хочешь уйти?

Она смотрит на меня долгим, растерянным взглядом, а затем, мягко улыбнувшись, куда уверенней качает головой.

– Нет.

Оборачивается и задумчиво добавляет, с легким намеком косясь в сторону разбросанных по полу картин.

– Ведь у тебя же есть другие, да? Я бы посмотрела…

Мое лицо озаряет восторженная улыбка. Кажется, я мечтал услышать этот вопрос всю свою жизнь.

– Еще бы… Уф-ф-ф… Марта… Да сколько хочешь!

Мгновение 11

Мы сидим на самой вершине перевала и с аппетитом жуем помявшиеся за день в рюкзаках бутерброды. Вокруг, не спеша перекатываясь мягкими, сероватыми барашками плывет облако. Оно окутывает нас волной льдистой, зябкой прохлады, застилая от глаз изумрудную долину с серебристой лентой водопада и вьющейся поперек едва различимой тропкой, а затем убегает дальше, оставляя на рукавах и капюшонах курток прощальные, замершие капли.

Голова Марты покоится на моем плече. Мадс рядом едва слышно напевает какую-то веселую песню и изредка подталкивает носком ботинка мелкие камни, заставляя их кубарем скатываться прямо к обрыву склона. А я просто сижу, молчу, с удовольствием вытянув вперед усталые ноги, наслаждаюсь красотой обступивших нас гор, необъятным простором неба, ощущениями собственного тела, утомленного напряжением долгого подъема, вкусом неприхотливого обеда и моей компанией. Удивительно, но в конце концов мы все втроем снова вместе и снова здесь – в горах.

Хотя еще месяц назад я не мог себе этого даже и представить.

Столько событий… Пф-ф… Голова кругом.

Я дошел до ручки, чуть не умер. Помирился с Мартой. Помирился с Мадсом.

Улыбаюсь.