Мгновения

Больше не скрывается, перестает притворяться, хлюпает носом. Ее извинения передо мной в этой комнате звучат как-то глупо. После всего, что я сам натворил.

– … не надо было мне…

Подхватывает пальцами картину.

– … трогать это без разрешения.

Усмехается. А я не могу понять, что в ее голосе: шутка, горечь или издевка?

– Брось, Марта.

Моя рука, дернувшись, отрывается от земли, я хочу дотронуться до нее, неосознанно, рефлекторно тянусь к ней. Но тут же одергиваю себя. И просто улыбаюсь.

– Смотри сколько хочешь.

Вокруг нас этюды города. Она опускает тот, что держит в руке назад на колено и продолжает рассматривать, я откидываюсь, опираюсь на ладони, взглядом не отрываясь от нее.

Мы сидим в тишине. Она молчит, а я не решаюсь потревожить этот внезапно установившийся, такой редкий для меня сосредоточенный покой.

Проходит пара минут, прежде чем она вдруг сама начинает говорить.

Признание

– Эх… У тебя так классно выходит.

Она приподнимает рисунок, оборачивается и аккуратно кладет его рядом с другим, встраивая в круг. По ее щекам, срываясь с длинных, тонких, темных от влаги ресниц, вновь струятся слезы. На губах расцветает грустная улыбка.

– Мы здесь, все случилось.

В голосе, напряженном и тихом, проступают нотки странного облегчения. Марта улыбается еще шире, свободнее, расправляет плечи, словно сама так ждала от себя того, что только что произнесла.

– И кто бы мог подумать? Ведь я боялась, Юрген…

Я удивленно смотрю на нее.

– Боялась?

– Ага.

Она бросает на меня быстрый, настороженный взгляд. И берет в руки новую работу. Я, кряхтя, отталкиваюсь ладонями от пола и, перенеся вес тела, опираюсь предплечьями о согнутые колени, подавшись вперед, ближе к ней. Я не могу понять, о чем она.

– Боялась, что ты станешь таким, какой ты есть.

Мне неловко. Стараюсь разбавить тревогу не слишком удачной полушуткой.

– Одиноким сумасшедшим, что чуть не покончил с собой?

Она снова улыбается сквозь слезы.

– Нет, конечно. Хотя, признаться…

Поднимает глаза. Они честные, открытые, откровенные, серьезные. В них – она, ее суть, без прикрас.

– … мне и самой приходили в голову такие мысли… Притягательно, не правда ли? Просто и быстро…

Опускает назад, закрываясь блестящим полотном волос.

– Но речь не об этом.

Задумчиво рассматривает картину.

– Ты стал Лицом, Юрген. Стал тем, кем я всегда мечтала быть. Самым лучшим. Популярным. Любимым. И при этом … хм… настоящим.

Хмурюсь, не понимаю.

– Это как?

Но она молчит. И очень медленно до меня начинает доходить смысл ее слов.

– Постой…

Не может быть.

– Так значит…

Нет. Этого просто не может быть!

– … ты тогда бросила меня поэтому?!

Смотрю на нее во все глаза и не могу осознать, не могу поверить. Боже, я столько ломал над этим голову, а оказалось все так просто!

Она кивает, коротко и ясно.

– Да.

Поспешно отворачиваюсь, закрываю ладонями побледневшее, растерянное лицо, стараясь скрыть ту горечь и разочарование, что сейчас, я знаю написаны на нем. Но она догадывается, замечает. Ее тень подергивается на месте. И на секунду я вновь впадаю в отчаяние, боюсь, что она поднимется и уйдет.

Однако ничего не происходит, а она лишь продолжает говорить.

– Но не только поэтому, Юрген.

На пол, разбиваясь, летят наши слезы.

– Я тогда почти ненавидела тебя.

Голос ломается.

– Злилась на тебя за твой успех.

Тяжело, надрывно вздыхает. Ей больно, и я не могу игнорировать эту боль. Я люблю ее, ее боль – моя. Вновь поднимаю глаза, смотрю на нее, и она не отводит свои.

– Прости, Юрген. Мне стыдно за себя… Но, пойми, тебе все давалось так легко и просто. Ты не делал ничего выдающегося, но все замечали тебя. А я … я столько трудилась и не получала даже толику этого в ответ.

Ее тело начинает дрожать от напряжения и слез.

– Поначалу твои Изображения, они были пустышками, но всем нравились. Потом, Мгновения… Да, они были новыми, эффектными, но все равно оставались обычными, а Общество чуть ли не боготворило их. Вы с Мадсом пробрались в Хранилище, и всем снесло от этого голову… Я не понимала, что происходит. Я запуталась, Юрген. Хотела одновременно и помочь, и сломить тебя. Это было нечестно, несправедливо, но я чувствовала себя обманутой и обделенной.

Она смахивает с глаз капли влаги.

– А потом мы попали в горы, и все изменилось…

Марта отворачивается к окну и смотрит в ясную голубую даль.

– Помнишь, ты попросил меня отключить Систему?

Я киваю.

– Да, конечно… Но ты тогда не особо впечатлилась этим, верно?

Она качает головой.

– И нет, и да…

Неспешно скользит взглядом по разложенным картинам.

– Просто я уже делала такое раньше.

– Что?!

Она смеется.

– Ага. Я тоже заметила, что Система подправляет мои Изображения.

Офигеть. И она молчала?!

– И ты молчала?

Беспечно пожимает плечами.

– Ага.

Я просто не верю собственным ушам! Она сводит меня с ума!

– Марта!

Взгляд ее глаз становится одновременно и потерянным, и ехидным.

– Ну, а что мне было делать, Юрген?!

Слезы мелким градом устремляются вниз по щекам.

– Я не ты… пф-ф… я – не смелая, Юрген. Я слабая… очень слабая…

Мне так жаль ее, потому что я понимаю, потому что я тоже – очень слабый.