Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Кто нынче
В этом мире хрупком
Всех учит праведным поступкам?
Священник? Истинный поэт?
Актёр? Философ? Лекарь? Нет.
И не декан, и не старьёвщик,
А… НАТОВСКИЙ БОМБАРДИРОВЩИК!

Чего не повидали вроде?
Премногих подняли на свист…
Но вот вам — новое в природе:
Бомбардировщик — моралист!!!

1999

12

Жалоба

Нынче в хозяйстве моём
Долго царит запустенье.
Где Ариаднина Нить?
Где Золотое Руно?

Нету! Кастальский Родник
Сохнет без примененья.
Дерзкий подкидыш Зоил —
Ходит не порот давно…

1982

Посвящение

Певец растленья маленьких детей!
Накалыватель бабочек на спицу!
В курортной романистике твоей
Я чую грифа! Зрю гиену-псицу!

А кто тебе сказал, что ты звезда?
Да; иногда бывает гений грубым.
Но смачным — никогда. Но красногубым,
Но масляным, но хищным — никогда.

Вернулся к нам, однако ж, Мезозой.
И где бы он тебе ни кинул «Здравствуй», —
Уж из камней выглядывает глаз твой
Под крокодильей чувственной слезой.

И уж ходить не надо за экватор,
Чтобы с тобой столкнуться, аллигатор!

Июль 1999

Памяти Янины Дегутите [71]

Распахнувшая пурпур свой,
Вновь болезненно сжала
Лепестки с морозной росой
Чаша розы. Держава,

На багор навалясь, бросив рупор,
Ту страну оттолкнула,
Где до времени роза пурпур
На ветру распахнула.

Погляди! — Литва отплывает
На отколотой льдине
С тихой женщиной посередине,
Той, каких не бывает!

Её дело — стихов её свитки.
Её имя — Янина.
Скрип её заповедной калитки —
Словно звон пианино.

Погляди: под ноябрьскою тучей
В океан, полагаясь на случай,
Вильнюс мчит с ускореньем!
Сообщая холодный, горючий,
Водяной вкус — кореньям;

Всем кореньям, куреньям, соленьям,
Спящим в каждой квартире
(Дух крысиной кладовки
С оленьим
Силуэтом на сыре).

Дух невольничьих трюмов (где трюфли
Не растут) — колоссален!
Стенки трюмные влагой набухли…
Но и льдины уж нет… Пересядем

Под обноски снастей не поющих,
Парусов не надутых…
Мчат пловцы промеж бурь вопиющих
В те края, где не ждут их.

В неисправных бесправных просторах
Ничего им не светит.
Трюмных крыс, на предательство скорых,
Там, как родичей, встретят.

Но не нужен там ясень карминовый,
Серых башен камень наследный;
Там не надобны: ни соловьиный
Саломеи[72]

напев, ни ЯниныСтих последний и хрип последний.

1990, ноябрь, декабрь 2000

Спасибо за осень!

Спасибо за осень!
(Но дело не в грядках,
Не в грузе плодов, ослепляюще-сладких,
Не в кадках с продавленным дном, —
Не полно ли о съестном?)

        Спасибо за то, что тропинки не круты,
        Что вечность вмещается в ёмкость минуты,
        Что можно себе повелеть
        Не слишком о лете
        Жалеть.

Спасибо за осень с оранжевым клёном,
За озеро с полупрозрачным тритоном,
За этот нежданный покой,
За отдых, желанный такой!