Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

Тошно-то как, господи… Всего полтора месяца назад Нетленный выезжал на «экзотику» сам — в отчаянной попытке что-то понять, в безотчетной надежде углядеть самому то, что не видно другим… Что изменилось с тех пор? Лишь то, пожалуй, что теперь вместо него на «экзотику» выезжаю я.

Радости — море!

И еще я думаю о том, как быстро меняются взгляды на жизнь. Полтора месяца назад мне и в голову не пришло бы считать массовый суицид явлением обыденным, чуть ли даже не нормальным… Привык — а воз и ныне там. Ни намека на решение — гипотезы, одни гипотезы… Проверенные, пока не проверенные и в принципе непроверяемые. На всякий вкус. И затупившаяся от бесконечного употребления золин-геновская сталь бритвы Оккама…

Зачем я сюда приехал, что я тут мечтаю разглядеть?

Беру себя в руки, иначе очень хочется накинуться на беззащитный труп и начать пинать его ногами. Неумело, но сильно, притом так, чтобы потом стыдно стало людям в глаза смотреть… Скотина, гад, букашка человеческая, почему не жилось тебе? Сдох, как пес, а Малахов — расхлебывай…

— Свидетелей отпустим, Михаил Николаевич? — предлагает Старостин.

Ах да, свидетели.

— Нет. Давайте-ка их сюда по очереди.

Свидетелей трое, все местные. Первый — парень лет двадцати. Студент. Завалил зачет, ехал домой в расстроенных чувствах, вон он дом виден, вон за теми деревьями… нет, через парк не дальше, там у нас улицу перекопали, и автобус здорового крюка дает, а мужик этот, значит, вон оттуда топал, с Донелайтиса… Ясен пень, я его знать не знаю, никогда не видел… в общем, разминулись мы с ним, он быстро шел и чего-то нес на плече, дуру какую-то зачехленную… это я теперь понимаю, что бензопила, а тогда мне по барабану было… Короче, как заверещало, так я и обернулся, а он уже в речку башкой вниз пикирует, ноги врастопырку… Ну, я к мостику сперва рванул, потом в полицию звонить, объяснял ведь уже… Вы бы мне справочку какую-никакую кинули, если я вам еще нужен, а то, чую, пролечу мимо сессии…

— Ничего необычного в облике мужчины не заметили?

— He-а. Мужик как мужик.

Ясно… Точнее, опять не ясно ничего.

— Давайте второго.

Опрятный старичок со шнауцером. Псина скулит, продрогла. Выгуливал собаку в парке, хоть это и запрещено, но где же прикажете гулять с животным?.. Нет-нет, немного не так, ваш коллега меня неправильно понял. Тот несчастный молодой человек сначала завел пилу, а потом уже полез на перила. Постоял секунду, не больше, и… Нет, по-моему, он молчал, а если бы и крикнул что, так я бы не услышал, я вон где был, да и пила трещала. Я кричал, а не он… то есть когда он уже упал… Простите, я могу идти? Собака мерзнет. Как вы сказали?.. Необычного или странного? Молодой человек, если на ваших глазах кто-то отхватит себе голову, а вам это не покажется немного странным, значит, пора помирать, вот так-то. А больше ничего необычного, пожалуй…

— Если что-нибудь вспомните, пусть даже какую-нибудь несущественную мелочь, позвоните по этому телефону, прошу вас. Спасибо за помощь.

— Не за что, молодой человек, не за что.

Третий свидетель — женщина. На вид лет за тридцать. Неразговорчивая. Стояла от места трагедии дальше всех. Так же, как первые два свидетеля, обратила внимание на треск бензопилы. Ну и…

— Что?

— Вы обернулись. Что вы увидели?

— Где?

— На этом мостике.

— Что?

— Вот и я спрашиваю: что?

— Где?

— На мостике. Вот на этом. Где мы с вами стоим. До нас здесь находился мужчина, а вы, значит, стояли вон там. Когда мужчина запустил пилу, вы обернулись. Что вы увидели на мостике?

— Ничего.

— Как так ничего? Вы не заметили мужчины на мостике?

— Нет.

— Тогда что же вы увидели?

— Брызги.

— На воде? Всплеск?

— Да.

Старостин начинает прислушиваться с повышенным интересом. Глаза так и горят. А я того и гляди начну раздувать ноздри, как гончая, взявшая след.

— Пожалуйста, повторите еще раз, где вы стояли?

— Вон там.

— Это где дерево кривое?

— Да. Может быть. Не знаю.

— Попытайтесь вспомнить, это очень важно.

Долгое молчание.

— Вы слышите меня?

— Да.

— Так все-таки где же вы стояли?

— Вон там. Или нет. Нет.

— И после того, как вы обернулись и увидели, что тут случилось, вы пошли к мостику?

— Да.

— Пошли или побежали?

— Пошла.

— И находились на мостике до приезда опергруппы?

— Что?

— Сколько времени вы находились на мостике?

— На мостике? Не знаю.

Старостин хищно втягивает носом воздух и быстро шепчет что-то на ухо подручному. Тот отбегает в сторонку и за рамку спутниковой антенны вытягивает из кармана портативный комп.

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Можно вас спросить, что вы делали в парке?

— Можно.

— Ну так спрашиваю.

— Что?

— Что вы делали в парке? Ждали кого-нибудь?

— Ждала? Нет.

— Просто гуляли?

Молчание.

— Простите, я вынужден задать вопрос еще раз. Вы совершали прогулку?

Она дважды моргает.

— Давно вы здесь?

— Где?

— В парке.

— Давно. Не помню. Может быть.

— Как тот мужчина шел к мостику, вы видели?

— К мостику?

— Да.

— Что?

— Благодарю вас, — говорю я серьезно. — Вы оказали помощь следствию. Сейчас вас проводят домой, вы выпьете горячего чаю с коньяком и успокоитесь. Я понимаю: то, что произошло, чудовищно, но ведь жизнь продолжается…