Мякин

Мяк спустился вниз, вышел в сторону площади, пристроился у закрытых дверей и приступил к работе. Конечно, здесь было не его место. Здесь стоять ему приходилось довольно редко — только тогда, когда был чужой дежурный, да к тому же выручка получалась маловатая. Снаружи клиент нервничал, спешил как можно быстрее проникнуть внутрь, и некогда ему было обращать внимание на просителя.

Мяк вытащил из кармана куртки сложенную картонную коробочку, аккуратно развернул её и положил на асфальт у ног. Вторую картонку, свёрнутую в гармошку, развернул и пристроил на зацепке прямо на куртку.

«Теперь можно и потрудиться, — подумал он. — Только бы погода не подпортила обстановку!»

В плохую погоду здесь снаружи выручки почти не было — кому охота задерживаться у свободного человека с картонкой на груди, где виднелась надпись: «Помогите бездомным»? Такой текст Мяк, можно сказать, выстрадал; иные варианты, вроде того, что, мол, помогите на лечение или на похороны, оказались менее эффективными. Клиенты на «помогите бездомным» реагировали более активно — наверное, принимали Мяка за руководителя сборов для бездомных, а может быть, были ещё какие-либо неизвестные причины, но картонка помогала.

Мяк достал несколько мелких монет и бросил их в коробочку — работа началась. Погода благоволила Мяку: свежий ветер разогнал утренние облака, в небе проступила синева и, кажется, намечался редкий солнечный день. Через полчаса стояния у дверей в коробочке прибавилось несколько монет. Мяк извлёк выручку, оставив немного монет для приманки, и, сотворив застенчиво-грустное лицо, продолжил работу. К середине дня в кармане набралось немало монет — по подсчётам Мяка, можно было бы перекусить, время приближались к обеду. Мяк свернул свою деятельность и направился к пришельцу. К удивлению Мяка, пришелец отсутствовал. Мякинский угол был пуст, словно никого здесь и не было.

«Ушёл напарник, не дождался», — подумал Мяк и заглянул в буфет. Тётка, как обычно, продала ему три пирожка. Он вернулся к себе и, не разворачивая картонок, решил перекусить.

Как только Мяк приступил к поеданию второго пирожка, появился дежурный. Он мрачно взглянул на Мяка и спросил:

— Закусываешь?

— Обедаю, — вежливо ответил Мяк.

— Наработал? — снова спросил дежурный.

— Нет ещё, — ответил Мяк.

Дежурный криво усмехнулся и произнёс:

— Зайду потом.

Мяк торопливо заговорил:

— Нас теперь будет двое. Я и инвалид. Хорошо?

Дежурный немного насторожился, вопросительно взглянул на Мяка и заявил:

— Двое так двое. С тебя двойной тариф.

Мяк кивнул, дежурный ещё раз с ног до головы оглядел его и сказал:

— Я зайду. Запомни: двойной.

Дежурный развернулся и, цокая подковками сапог по каменному полу, удалился в сторону касс. Мяк доел второй пирожок, и совсем неприятная мысль пришла ему в голову.

«Двойной тариф, а инвалид испарился! Мне это нужно? Мне это совсем ни к чему!»

Нехорошая мысль не уходила, она даже испортила ему аппетит. Последний пирожок он сжевал почти что без удовольствия.

«Этот пришелец так меня подвёл! — подумал Мяк и укорил себя: — Я… Я-то хороший человек: сразу поддался, предложил работать на пару. Вот тебе и на пару!»

Мяк хотел было уже приступить к работе на своём месте, но не успел он развернуть коробочку, как заметил, что в его сторону движется, неловко переставляя костыли, инвалид.

«Пришелец, — приглядевшись подумал Мяк. — Явился напарничек!»

Мяку теперь этот деятель совсем не понравился — без него было спокойнее и никакого двойного тарифа.

— Добрый день, — поздоровался пришелец, когда добрался до мякинского угла.

— Добрый, — не очень дружелюбно ответил Мяк.

Пришелец вопросительно посмотрел на Мяка и объяснился:

— Вы, пожалуйста, извините меня. По нужде отлучился, а накидали много. Вот. — И пришелец вытащил из кармана плаща горсть монет и несколько смятых крупных купюр. — Я так понимаю, это теперь наше общее.

Мяк одобрительно кивнул и примирительно произнёс:

— С дежурным я договорился. Надо подумать, где устроить вас на отдых.

— Огромнейшая вам благодарность! — с волнением произнёс пришелец. От заикания он прервал свою речь и, немного отдышавшись, поправил костыли. — Я причинил вам столько неудобств, — продолжил он и замолчал. Серые глаза его увлажнились, но слёзы он сдержал, промокнул глаза кулаком свободной руки и спросил: — Как будет дальше?

— Как будет дальше? — Мяк мысленно повторил вопрос, сознавая, как высоко он поднял мнение о себе у пришельца, немного возгордился собой, что ему уже давно было не свойственно. — Дальше… — задумчиво ответил Мяк, — дальше будем напарниками.

Он пристроил пришельца до вечера в закутке под передвижной лестницей, отстоял вторую смену, и уже поздно ночью напарники подались в либерторию.

Языки пламени быстро пожирали деревянные обрезки от ящиков и прочего хлама. Ещё издалека были видны сполохи огня. Иногда — видимо, когда небритый подбрасывал в огонь сухую деревяшку, — искры летели вверх и таяли на фоне тёмного неба.