Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

А.Е. Берлизов на основании изученных им архивных документов говорит о том, что уже сам внешний вид захвативших руководство Чрезвычайным Штабом Обороны (ЧШО) эсеров, их манера одеваться, не говоря уже о надменности их поведения, вызывали резкую к ним неприязнь со стороны Автономова и Сорокина. Он пишет:

«Иванов был распространенным в те поры типом чиновников от революции. Облик его был ширпотребным: френч, галифе и английские ботинки с крагами, волосы до плеч и козлиная борода. Этот «революционный облик», кстати, очень любили меньшевики, эсеры и позже — троцкисты. […] Иванов начал свою деятельность с того, что любое предложение Автономова издевательски высмеивал и проваливал. Всю недолгую историю их «сотрудничества» ознаменовала откровенная вражда и оскорбления.

Ширпотребно одевался и Балис — комиссар по делам национальностей, только своим поведением он играл братишку-морячка, а дальше те же волосы до плеч, козлиный хвост вместо бороды, френч, краги…»[168].

Для полноты характерстики Иванову А.Е. Берлизов в книге «Дорога чести» продолжает так:

«Иванов был посредственностью, выплывшей в неразберихе того времени. Жажда самоутверждения, желание «подмять» уже известного всей Кубани главкома были у Иванова очень сильны. Их подогревали его эсеровские единомышленники, мечтая о захвате поста главкома в свои руки. Эсеровскне организации сложились в целом ряде городов Кубани и Черноморья. Ставленники эсеров проникли в ЦИК Кубано-Черноморской республики»[169].

Ближайший помощник, заместитель и единомышленник Автономова И.Л.Сорокин не был избран в Чрезвычайный Штаб Обороны, его в это время вообще не было в Екатеринодаре, он занимался формированием новых полков и организацией борьбы против немцев. Противостоять Иванову и другим членам Штаба Автономов мог только вместе с Гуменным, но они были в меньшинстве. Вскоре разногласия приняли такой характер, что главком вообще перестал посещать заседания Штаба Обороны. Всю военную работу он теперь проводил без него. Но тут в действия Автономова начал вмешиваться не только Чрезвычайный Штаб Обороны, но уже и ЦИК, и главком принимает решение покинуть Екатеринодар и, не обращая внимания на все препоны, сосредоточиться на подготовке к отпору немцам.

Внезапно его вызвали в Екатеринодар. Сюрпризы начались, едва Автономов явился на заседание Чрезвычайного Штаба Обороны. От него потребовали объяснений: на каком основании он, главком, украл тридцать миллионов рублей золотом и пытался скрыться у горцев… Автономов с искренним удивлением смотрел на ответственных работников республики и недоумевал — неужели они способны в это поверить? Были обвинения и еще более нелепые.

Вот что вспоминал он сам потом:

[…] «Я застал в Екатеринодаре чрезвычайного комиссара Трифонова, который, совершенно не зная меня, уже дал телеграмму о моем снятии с должности… Мотивировал он это тем, что я хочу двинуть отряд Сорокина в Терскую область для взятия Тифлиса и Военно-Грузинской дороги…»[170].