Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни

Идея о том, что вирусы способны провоцировать рост опухолей, запустила в первой половине XX века целую волну исследований. Люди пребывали в колоссальном возбуждении: ведь если вирусы окажутся первопричиной всех видов рака, то тогда можно будет надеяться на то, что заболевание преодолимо посредством обычных вакцин. На обложке журнала Life в июне 1962 года красовался броский заголовок: «Новое доказательство того, что РАК МОЖЕТ БЫТЬ ЗАРАЗНЫМ», расположенный рядом с фотографией Мэрилин Монро и набранный гораздо более крупным шрифтом, чем имя культовой актрисы. Однако, как нередко бывает, все оказалось не так просто, как поначалу надеялись.

За прошедшие годы ученые обнаружили несколько вирусов, провоцирующих развитие рака у людей; самым известным из них стал вирус папилломы человека (ВПЧ), который вызывает рак шейки матки и другие виды рака, поражающие гениталии и анус, а также ротовую полость и горло (возможно, он передается при половом контакте). К несчастью, в отличие от большинства вирусов, с которыми имеют дело животные и которые вызывают рак напрямую, – если животное заразилось, то, скорее всего, развитие заболевания неизбежно, – вирусы рака, поражающие человека, ведут себя менее заметно и непредсказуемо. Если вы ведете активную половую жизнь, то, вероятно, в какой-то момент своей жизни вам придется заразиться ВПЧ. Однако лишь у малой доли людей, столкнувшихся с ВПЧ, развивается рак, а большинство из нас вообще без проблем избавляется от инфекции.

Другим «злоумышленником» выступает вирус Эпштейна – Барр (ВЭБ), который связан с лимфомой Беркитта и характеризуется появлением опухолей в носу и горле (рак носоглотки). Интересно, что, хотя случаи инфицирования ВЭБ регистрируются во всем мире, связанная с ним лимфома чаще всего встречается в определенных регионах Африки, а рак носоглотки наиболее распространен в Южном Китае. Это позволяет предположить, что на развитие этих заболеваний влияют также экологические и генетические факторы; так, в Африке в этой роли может выступать малярия. Далее, имеется вирус, вызывающий Т-клеточный лейкоз, гепатиты В и С являются факторами риска для развития рака печени, а вирус герпеса человека 8-го типа может запустить развитие саркомы Капоши у людей, чья иммунная система уже ослаблена вирусом иммунодефицита (ВИЧ). Последним дополнением к этому списку стал полиомавирус клеток Меркеля, обнаруженный в 2008 году, который поражает овальные клетки кожи, отвечающие за легкие сенсорные ощущения.

Сейчас нам известно, что все вирусы в совокупности ответственны по крайней мере за десятую часть всех случаев рака во всем мире – это ошеломляющие 2 млн случаев ежегодно. К сожалению, большинство из них регистрируется в самых бедных странах, что делает их менее интересными для фармацевтических компаний, стремящихся к прибыли. Несмотря на увеличение списка известных злокачественных вирусов, научное сообщество в целом потеряло к интерес к этому сюжету, как только стало ясно, что накапливаемые данные о вирусах, вопреки ожиданиям, не смогут привести ни к универсальному объяснению болезни, ни к радикальному избавлению от нее. Тем не менее вся эта работа вовсе не была пустой тратой времени, поскольку идентификация вирусов рака заложила основу для открытия генов рака. А вот это уже понравилось всем без исключения.

4 Найти все гены

Одним из плюсов моей работы являются встречи с легендарными учеными в их «естественной среде обитания». Я посетила сотни лабораторий и кабинетов, пытаясь понять, что за человек принимает меня и что им движет. Некоторые из этих ученых – настоящие барахольщики, которые заваливают любые доступные поверхности такими грудами бумаг, что среди них вполне может затеряться какой-нибудь несчастный аспирант. Другие предпочитают более минималистский подход: у одного нобелевского лауреата, которого я посетила, в кабинете не было практически ничего, кроме кокоса, снабженного парой декоративных глазок и шляпой-цилиндром. Но, посещая офис Роберта Вайнберга, одного из ведущих исследователей-онкологов, работающего в Институте биомедицинских исследований имени Эдвина Уайтхеда в Бостоне, я оказалась в совершенно другом мире.

По крайней мере, две стены от пола до потолка были увешаны фотографиями членов семьи, друзей, коллег по лаборатории и факультету, сделанными на протяжении десятилетий: некоторые из них были яркими и новыми, зато другие выцвели до бледного оттенка сепии. В свою очередь, большие окна оказались почти полностью спрятанными за миниатюрными джунглями из комнатных растений. Пока хозяин готовит нам напитки, я с любопытством разглядываю фотографии в надежде увидеть кого-то из звезд молекулярной биологии последних десятилетий. Услышав, что Вайнберг возвращается, быстро ныряю в свое кресло.