Мятежная королева

– Тогда почему, Кива? Почему ты решила пожертвовать своей жизнью? Почему решила рискнуть всем ради женщины, которую даже не знаешь? – Джарен ткнул пальцем в сторону задернутой занавески вокруг койки Тильды. – Почему ради нее ты хотела бросить все?

– А тебе какое дело, Джарен? – сорвалась Кива. – Ты меня совсем не знаешь. С чего бы тебе так расстраиваться?

– Зато т-тебя знаю я!

Кива отвернулась от обиженного лица Джарена к Типпу, стоящему в дверях карантинной зоны. При виде его слез она мигом сникла.

– Типп…

– Почему ты это сд-сделала, Кива? – Его голос дрожал, а веснушки ярко краснели на бледном лице. – Ты же говорила, что ник-никто не пережил Ордалии. Что это смертный п-приговор.

– Типп, подойди ко мне. – Кива протянула ему руку. Та слегка дрожала – и от боли, и от перепалки. Принц Деверик, может, и замедлил падение Кивы, но явно его не смягчил.

Типп медленно приблизился. По щекам у него текли слезы.

– Почему, Кива? – его голос дрожал. – Ты же об-обещала моей маме, что защитишь меня. Как ты это сд-сделаешь, если умрешь?

Кива не собиралась рассказывать Типпу об угрозах Кресты, но все равно жалела, что не может поговорить с ним наедине. Она метнула быстрый взгляд на Джарена, но тот только скрестил руки на груди и твердо посмотрел ей в глаза. Наари тоже наблюдала за ними, стоя в дверях лазарета, и даже не собиралась притворяться, что не подслушивает.

– Ты прав, я пообещала твоей матери присмотреть за тобой, – тихо проговорила Кива, взяв Типпа за руку. – И я не собираюсь отступаться от своего обещания, даже когда переживу все Ордалии.

Типп отвернулся, но Кива сжала его пальцы, привлекая его внимание, и продолжила:

– Эй, я серьезно. Одно испытание я уже пережила – думаешь, остальные три будут сложнее? – Она старалась говорить уверенно, скрыв все следы сомнений, но и не выдавая надежды, что остальные Ордалии ей, возможно, вообще не придется проходить.

Береги себя.

Не дай ей умереть.

Мы идем.

– А потом что? – всхлипнул Типп. – Ты в-выйдешь на свободу, и я останусь один.

Кива пока не могла сказать ему правду или открыть свой план. Как минимум до тех пор, пока не поговорит со смотрителем. И даже тогда она будет молчать, чтобы не вселять в Типпа лишнюю надежду. Впереди еще долгий путь, и Кива не могла предсказать, что ждет их в конце. Всех их.

Охрипшим голосом она ответила:

– Это проблема будущих нас, а значит, беспокоиться об этом сейчас нет никакого смысла.

– Тогда давайте подумаем о настоящем, – вмешался Джарен. – Ты до сих пор не призналась, почему так поступила.

Киве пришлось досчитать до десяти, иначе бы она прикрикнула на Джарена, чтобы тот не лез не в свое дело и вообще выметался из лазарета. По правде говоря, ей было приятно проснуться и обнаружить у койки Джарена. Ей было приятно, что он переживал за нее, что от беспокойства не мог на нее не злиться. Очень немногих в Залиндове заботило состояние Кивы – обычно это она за всеми ухаживала, а не наоборот.

Но, с другой стороны, она всерьез считала, что Джарен слишком плохо ее знает, чтобы расстраиваться. Кива не понимала, что происходит между ними, и гадала, не привязался ли Джарен к ней только потому, что она была самым первым человеком в Залиндове, с которым он познакомился. Среди новых заключенных подобное явление встречалось нередко, даже несмотря на то, что Кива вырезала у них на руках метку. Для них она была единственным знакомым лицом во время нелегкого перехода в новую жизнь. Можно сказать, единственным их утешением. Но спустя несколько недель их доверие сходило на нет, а Кива не выходила с ними на контакт, если только они не оказывались в лазарете с каким-нибудь недугом – или мертвые, и тогда ей уже приходилось отправлять их в морг.

Однако Джарен пробыл в Залиндове уже почти три с половиной недели и даже не думал исчезать из ее жизни. Даже наоборот: чем больше времени проходило, тем чаще они виделись. Возможно, дело было отчасти в том, что Типп взял Джарена под опеку, решив помочь новенькому выжить. А так как Типп общался с Кивой, то и Джарен через общего знакомого оказался с ней связан.

И все же… Кива чувствовала себя не в своей тарелке и совершенно не представляла, что ей ответить на его вопрос – нет, требование. Она была признательна Джарену за беспокойство, но излишнее внимание приводило ее в ужас. Кива провела достаточно времени в Залиндове, чтобы твердо усвоить: не стоит ни к кому прикипать душой. Исключением был Типп, хотя даже его Кива не подпускала слишком близко. И она не собиралась ничего менять.

Впрочем, при виде встревоженного взгляда Джарена, слез в глазах Типпа и напряженной морщинки даже на лице Наари, вслушивавшейся в их разговор, Кива не смогла найти в себе грубости, чтобы не ответить.

– Поможешь мне? – мягко попросила она. – Хочу вам кое-что показать.

Она бы, конечно, предпочла, чтобы ей помог Типп, но Джарен был куда сильнее, так что пришлось Киве забыть на время о гордости и дать ему обхватить ее рукой, пока она, пошатываясь, слезала с койки.