Мятежная кровь (СИ)

Повелитель эльфов мягко смотрел на него:

- Твоя преданность поражает меня, ведь я чувствую, что все твои страдания вызваны этим вампиром. Но ты еще не сломан, и это утешает.

- Я приехал сюда, потому что хочу… выздороветь. И телом, и сердцем. Здесь я смогу вернуть силы, здесь моя семья.

- Конечно, Эль, - ласково сказала Каролина. - Если ты захочешь остаться навсегда, мы устроим этому проклятому демону соответствующую кару.

В ее глазах мелькнула такая суровая решимость, что Рафаэль изумился: видимо, учения отца все-таки не проходили даром.

- Нет, я вернусь. Не думаю, что он так просто отпустит меня.

- Если ты захочешь, он ничего не сможет сделать, - мрачно сказал Адриан. - Я опозорю его так, что в Тамире все будут презирать и насмехаться над ним.

- Хватит. Перестаньте. Я счастлив вас видеть, но говорить о нем у меня нет никакого желания.

- Мне трудно сдерживаться, сын, когда я вижу твое истощенное лицо. Ты весь пропитан его запахом, ледяным запахом вампира… Но к нему примешивается кое-что еще… Что-то светлое и могущественное. Ты беременен?

Рафаэль изумленно уставился на него:

- Нет, я так не думаю.

- Но ты ведь не знаешь наверняка?

- Нет.

- Я не понимаю, почему ты сомневаешься? - хмуро спросила Каролина. - Что тут странного или удивительного?

- Кристоф ничего не почувствовал. Вы думаете, он хотел отпускать меня? Я с трудом вырвал этот шанс! Тяжелое испытание заставило его смягчиться…

- Видимо, два месяца еще не прошло, - заметил Адриан. - Запах еще не возник, и он не догадался.

Задумавшись, Рафаэль пришел к выводу, что все сходится. Очевидно, запах разросся во время путешествия, а когда он уезжал, все оставалось по-прежнему. Какая удивительная ирония! Задержись он еще хоть на один день, и Кристоф не отпустил бы его, несмотря ни на какие уговоры.

Странная невыносимая радость охватила Рафаэля, когда он понял, что отец прав. Чувства, которые он питал раньше к мужу, исковерканные и хлипкие, вдруг вспыхнули и взметнулись к его еще не рожденному ребенку. Тоска и горечь отступили под натиском болезненного счастья, стоило ему подумать о будущем, в котором раздается чистый детский голос. Кристоф ненавидел его и, наверное, презирает до сих пор, но, несмотря на свою жестокость, он дал ему и нечто светлое.

Рафаэль взглянул на родных:

- Король, несомненно, попытается сделать своего наследника жестоким и беспощадным. Наверное, я останусь здесь дольше, чем рассчитывал.

Каролина, засмеявшись, взлохматила ему волосы:

- Почему ты не сказал «навсегда»?

- У меня будет внук, - удивленно произнес Адриан. - Я ждал этого, но не думал, что моя заветная мечта исполнится так скоро. Но все равно… прости меня за мою мягкость. Я всегда буду считать, что должен был уничтожить Кристофа, когда была возможность.

- Хватит уже, - сказал Рафаэль, лицо которого вдруг засияло и стало почти таким же ярким и жизнерадостным, как до его отъезда в Тамир. - Это уже не имеет значения. Кроме того, я вышел за Кристофа, потому что сам так хотел. Глупо теперь жалеть.

Он говорил правду. Боль, страдания, горечь и страх – все растворилось вдали, словно предрассветная дымка. Прощать гораздо легче, находясь на расстоянии. Недоверие и настороженность все еще не давали Рафаэлю покоя, и в его мыслях повелитель вампиров неизменно представлялся источником беспросветных ужасов и кошмаров.

Однако он был далеко, невероятно далеко, и не знал о главном. Юноша сознавал, что когда увидит его снова,- а эта встреча рано или поздно состоится,- страх и отчуждение вновь будут сопутствовать ему, поскольку он никогда не сможет до конца исцелить бесконечные раны, нанесенные Кристофом.

Но вдали от него, среди родных, его сердце прониклось радостью и светом, а мысли о страданиях и несправедливости схлынули, оставив лишь тихую рябь.

Итак, Рафаэль остался в Эльфланде. Поселился в своих прежних комнатах, просторных и светлых, лишенных дерзкого тамирского величия, приятных сердцу и душе. Изо дня в день он говорил с отцом, взялся за портрет Каролины – девушка ради него прилагала воистину огромные усилия, потому что, откровенно говоря, сидеть на одном месте для нее всегда представлялось страшным бедствием.

Его здоровье стремительно улучшалось, восстановился аппетит; снова, как в прежние времена, он гонял верхом по лесу, игнорируя вопли Каролины о том, что это может повредить малышу.

- Прошло всего два месяца, - говорил он в таких случаях, - тряска ему не помешает. И, кроме того, я слышал, что это даже полезно. Мое чудо непременно вырастет прекрасным наездником!

Каролина лишь хмуро смотрела на него, но молчала: видела, что эти прогулки верхом возвращают ее брату прежнюю лихую дерзость и ослепительную красоту.

Да, Рафаэль получал невероятное удовольствие, вернувшись к своим прежним занятиям. В Тамире ему запрещалось выходить из замка, не посоветовавшись с королем – Кристоф нарочно установил это правило, желая досадить своему супругу,- поэтому он почти не видел солнечного света, поскольку не желал иметь никаких дел с правителем. Здесь же он был волен делать все, что вздумается. И пользовался этим, не стесняясь.