Мятежная кровь (СИ)

Едва ли можно до конца выразить все величие, красоту и царственность, что являли собой эти двое. Порознь они, быть может, и не произвели бы столь неизгладимое впечатление, но вместе – привели народ в состояние небывалого смятения и восторга.

Кристоф протянул руку Рафаэлю и сказал тихим совершенно бесчувственным голосом:

- Я знаю, что никому из нас это не по душе, но выхода нет.

Эльф, не глядя на него, принял руку, и их пальцы крепко сплелись.

Народ не переставал бурно выражать свое удовольствие. Они медленно прошли вдоль рядов алебардщиков, царственно кивая направо и налево, и, наконец, взошли на роскошное судно, сияющее ярче остальных.

Не разжимая рук, они встали на корме, так, чтобы их мог видеть весь народ, и величественно улыбались, изливая свою благосклонность.

Народ ликовал, глядя на Кристофа, сильного, гордого и изящного, совершенно неотразимого, но и Рафаэль их радовал не меньше.

Юноша был поразительно красив, его белые волосы развевались на ветру, словно мягкие перышки, а глаза сверкали и переливались ярче всяких драгоценностей. У него был поистине королевский вид, но в то же время мягкое светлое выражение лица, что неодолимо привлекало к нему сердца вампиров.

Это было фантастическое зрелище, которое, несомненно, уже никогда не повторится.

Душа юного эльфа пела от радости и сильного волнения, он безмерно гордился своим женихом, которого все так восхваляли и не мог не радоваться их вынужденному прикосновению.

Рафаэль был бы бесконечно счастлив, если бы не чувствовал в руке своего будущего мужа холод и мрачную отстраненность.

Несмотря на то, что пожатие было крепким и сильным, в нем ощущалась какая-то злая агрессия, неприязнь, которую эльф сознавал необычайно ясно, что и омрачало его ликование и трепет.

Путешествие продолжалось около двадцати минут, и, наконец, бесчисленные суда образовали сияющее столпотворение возле огромного Царского Храма.

Прежде на сушу спустились придворные лорды и, составив две шумные половины, выстроились вдоль входа, неотрывно глядя на царственных особ.

Кристоф и Рафаэль, по-прежнему держась за руки, сошли с корабля и медленно двинулись к храму, волнующаяся толпа неотступно следовала за ними, а народ, у которого не было возможности войти внутрь, окружил храм, бурно выкрикивая хвалы своим новым правителям.

Убранство храма отличалось пышным гордым величием, длинные скамьи были инкрустированы гранеными изумрудами, стены, высокие, почти недосягаемые, отделаны прекрасными витражами, а потолок изображал замысловатые удивительно красивые узоры, на которые мечтали поглядеть едва ли не все жители мира.

Впереди, на возвышении, стоял высокий жрец в белоснежном одеянии. Нарядно разодетые придворные мгновенно заняли свои места на скамьях, Рафаэль заметил впереди, на первом ряду, счастливо смеющуюся Эллен в прелестном ярко-розовом платьице и с огромными бантами в волосах.

Дорожка, ведущая к алтарю, была устлана плотным темно-синим ковром из лучшего бархата.

В страшном волнении эльф бросил взгляд на Кристофа - вампир казался совершенно хладнокровным и невозмутимым; его рука оставалась такой же твердой и отчужденной, как и минуту назад.

С трудом преодолевая страх, эльф устремил взгляд вперед, и вместе они направились к высокому алтарю из литого золота.

Кажется, прошла вечность, прежде чем они поднялись по ступенькам, и в просторном зале воцарилась глухая напряженная тишина.

Жрец, вампир с тонким суровым лицом, воздел к ним руки и громко заговорил:

- Великое благословение для нашего народа, для Тамира и, несомненно, всего мира то, что вы двое явились сюда, намереваясь связать друг друга узами несокрушимого единства. Лорд Кристоф и принц Рафаэль. Красота каждого из вас ошеломляет, союз, к которому вы пришли, заставляет народы смеяться от радости и ликовать от торжества. Но у нас, в стране вампиров, существуют великие традиции, требующие неизменного соблюдения. В первую очередь я должен спросить у тебя, Кристоф, - он повернулся к будущему королю, - клянешься ли ты хранить верность своему супругу, трепетно защищать его, уважать, любить до конца существования этого мира?

Хладнокровное лицо Кристофа ничуть не дрогнуло, когда он мрачно заявил:

- Клянусь.

- Тогда я спрошу у тебя, Рафаэль, - жрец взглянул на побледневшего от волнения эльфа, - клянешься ли ты хранить верность своему супругу, неизменно подчиняться ему, уважать и любить до конца существования этого мира?

- Клянусь, - совсем тихо сказал юноша, но, несмотря на сильное волнение, в его голосе отразилось куда больше чувств, нежели в твердом и отрывистом Кристофа.

- Что ж, тогда скрепим ваши узы кровью и, если решение это верно и священно, то черные метки свяжут вас навечно, и никакая сила не сможет разлучить вас.

С этими словами жрец отошел к маленькому столику, стоявшему справа от алтаря, и поднял крышку блестящего медного ящичка. Внутри оказалось тоненькое древнее лезвие, испещренное мелкими узорами, с рукоятью из чистого золота.

Жрец осторожно взял это лезвие и вышел вперед, встав между вампиром и эльфом: