Мятежная

— Вы понятия не имеете, что он наделал, чтобы заслужить такое, — отвечаю я. Мои щеки начинают пылать в такт моему пульсу. — Он пытался убить меня. И еще. Ударил другого ножом в глаз… тупым ножом для масла. Он — зло. У меня полное право…

Я чувствую острую боль в шее, и перед глазами начинают мелькать черные точки, сужая поле зрения.

— Извини, милая, — говорит он. — Мы только следуем правилам.

У старшего мужчины в руке шприц. В нем осталась пара капель ярко-зеленой жидкости, которую он вколол мне. Я моргаю, и темные точки пропадают, но вокруг все плывет, будто я сижу в кресле-качалке и раскачиваюсь вперед-назад.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает младший мужчина.

— Я чувствую… гнев, — собираюсь сказать я. — Гнев на Питера, гнев на Товарищество. Но ведь все не так, правда? — Я улыбаюсь. — Мне хорошо. Только немного… все плывет. Или качается. А вы как себя чувствуете?

— Головокружение — побочный эффект сыворотки. Можешь отдохнуть в этой комнате. Я чувствую себя хорошо. Спасибо, что спросила, — объясняет он. — Можешь уходить прямо сейчас, если хочешь.

— Не подскажете, где мне сейчас найти Тобиаса? — осведомляюсь я. Представляю себе его лицо, и влечение волной подымается внутри. Сейчас мне хочется немедленно поцеловать его. — В смысле, Четыре. Он симпатичный, правда? Я до сих пор не понимаю, почему я ему так понравилась. Я ведь не слишком красивая, правда?

— Не всегда, — отвечает мужчина. — Но, думаю, сможешь, если постараешься.

— Спасибо вам, было очень приятно это услышать, — отвечаю я.

— Думаю, ты найдешь его в саду, — продолжает он. — Я видел, что после драки он пошел туда.

Я усмехаюсь.

— Драка. Какая глупость…

Сейчас это действительно кажется мне ерундой — желание вдарить кулаком другому человеку. Будто слишком грубая ласка. Может, стоило просто погладить Питера по руке. Так было бы лучше для нас обоих. И суставы теперь не болели бы.

Я встаю и с усилием иду к двери. Хватаюсь за стену, чтобы не потерять равновесие. Она шероховатая, но это не имеет значения. Спотыкаясь, бреду по коридору и смеюсь над своей неспособностью удержать равновесие. Я снова неловкая, как в детстве. Мама часто улыбалась мне.

— Гляди, куда ставишь ноги, Беатрис, — говорила она. — Я не хочу, чтобы ты ушиблась.

Я выхожу наружу, и листья деревьев кажутся мне зеленее, чем раньше, такие сочные, что я, кажется, могу попробовать цвет на вкус. Может, я действительно могу сделать так, ведь я в детстве жевала цветы. Я едва не падаю с лестницы, шатаясь. Хохочу, когда трава начинает щекотать мои босые ноги. Тащусь к саду.

— Четыре! — воплю я. Почему я произнесла название цифры? А, да. Так его зовут, — Четыре! — снова кричу я. — Ты где?

— Трис? — раздается голос справа из-за деревьев. Будто растение со мной заговорило. Я смеюсь, но это действительно Тобиас, он пригибается под веткой и идет ко мне.

Я бегу к нему, земля уходит из-под ног, и я едва не падаю. Его рука касается моей талии и поддерживает меня. Прикосновение пронизывает мои внутренности, будто разряд, они горят, будто его пальцы подожгли их. Я прижимаюсь к нему и задираю голову, чтобы поцеловать Тобиаса.

— Что они… — начинает он, но я прерываю его фразу губами. Он целует меня, но так поспешно, что я тяжело вздыхаю.

— Было глупо, — смеюсь я. — Ладно, не очень, но…

Я встаю на цыпочки, чтобы снова поцеловать его, но он прижимает палец к моим губам, останавливая меня.

— Трис, что они с тобой сделали? — спрашивает он. — Ты ведешь себя, как безумная.

— Не очень хорошо говорить так, — объясняю я. — Они привели меня в хорошее настроение. И сейчас я просто хочу поцеловать тебя. Если ты просто расслабишься…

— Не сейчас. Я хочу выяснить, что происходит.

Я надуваю губы, но потом ухмыляюсь. В моем уме все складывается в целую картинку.

— Так вот почему я тебе нравлюсь, — заявляю я. — Потому, что ты сам не слишком-то хороший! Я понимаю.

— Давай, — заявляет он. — Мы идем к Джоанне.

— Ты мне тоже нравишься.

— Воодушевляет, — равнодушно отвечает он. — Пошли. Ох, боже мой. Мне придется нести тебя.

Он подхватывает меня на руки, одной рукой под спину, другой — под колени. Я обнимаю его за шею и чмокаю в щеку. Потом осознаю, как здорово болтать ногами в воздухе, и делаю так всю дорогу, пока он несет меня к зданию, где работает Джоанна.

Когда мы оказываемся в ее кабинете, Рейес сидит за столом перед стопкой бумаг, жуя ластик на конце карандаша. Видит нас и слегка приоткрывает рот от удивления. Большая прядь темных волос закрывает левую сторону ее лица.

— Тебе на самом деле не надо скрывать шрам, — говорю я. — Ты будешь выглядеть красивее, если перестанешь прятать лицо под волосами.

Тобиас опускает меня на пол слишком резко. Встряска сильная и немного отдается болью в плече, но мне нравится звук, с которым мои ноги стукаются о твердую поверхность. Я смеюсь, но ни Тобиас, ни Джоанна не радуются вместе со мной.

— Что вы с ней сделали? — жестко спрашивает Тобиас. — Что, ради бога, ты творишь?

— Я…

Джоанна хмуро глядит на меня.