Мятежница

Аманда проснулась с первыми лучами солнца и поняла, что спит не одна. Ее тело было бережно укрыто дорожной накидкой мужа, а сам Йен лежал рядом, прижимая жену к себе. Эта нежная картина никак не сочеталась с душевными метаниями, что она испытывала. Аманда чувствовала безысходность ситуации, и не знала, что предпринять, дабы изменить ее. Их земля была разделена войной, и то же самое творилось в их с Йеном семье. И как на войне, так и в их браке не наступало перемирие. Девушка горько усмехнулась. Хотя мятежница и готова была выбросить белый флаг и сдаться на милость победителю-сасенару, ее муж едва ли хотел того же.

Прижав к груди спящего крошку-сына, Аманда положила его возле отца, а сама направилась к крохотному озерцу, больше напоминающему болото, которое она приметила вчера вечером, чтобы привести себя в порядок. Умывшись, она вернулась на поляну, где ее ожидали проснувшиеся муж и сын. Йен уже успел развести костер и кипятил воду в закопченном котелке. Ангус лежал рядом на травке, раздетый, болтая ручками и ножками в воздухе. Белобокий конь склонился над малышом, щекоча его полными губами. Ребенок еще не умел смеяться, но, казалось, был доволен этой игрой.

— О, наша мама явилась! — глумливый голос Йена вывел девушку из задумчивого состояния. — А мы уже думали, ты сбежала на войну к своему голубоглазому любовнику.

Аманда подавила в себе желание ответить на его грубое оскорбление и спокойно направилась к сыну. Взяв его на руки, девушка села на поваленное дерево и стала кормить ребенка грудью.

— Я была на озере, и тебе это прекрасно известно, — сухо ответила она, не поднимая глаз от сына. — Я никуда не уйду от Ангуса.

Йен прекратил чистить свое оружие и внимательно посмотрел на жену.

— Даже если ради этого придется всю жизнь терпеть нелюбимого мужа?

Девушка сделала вид, что не слышит его. Но мужчину это не устраивало:

— Ведь так, Мэнди?

Аманда подняла на него преисполненный чувством собственного достоинства взгляд, от которого Йен почувствовал укол совести.

— Я сделаю все ради сына, — ровно ответила она. — И зря ты его раздел — сейчас, в конце концов, зима, пусть и необычно теплая.

Йен разозлился на себя за то, что так старательно нападает на Мэнди. А она, в свою очередь, несмотря на его гнусные оскорбления, постаралась сменить тему разговора, чтобы наладить их отношения. Мужчина перевел взгляд на младенца.

— Он чавкает, словно поросенок, — заметил Йен.

Аманда, как истинная мать, тут же бросилась на защиту своего чада, одарив мужа гневным взглядом, но потом смягчилась. Она поняла, что мужчина пытается таким образом неумело завести разговор, и пожала плечами.

— Правилам этикета за столом он пока не обучен, — кивнула девушка и слегка улыбнулась. — Но в его возрасте все так себя ведут.

Она подняла свои лучистые глаза на супруга, и у Йена остановилось сердце, а затем пошло галопом. Как же он тосковал по ней, как скучал по этой светлой улыбке, что озаряла ее лицо, как желал дотронуться до нее сейчас. Но он тут же одернул себя, раздосадованный и сердитый, что стоило Мэнди поманить его улыбкой, и Йен готов был ей все простить.

— Откуда мне знать, каковы дети в этом возрасте? В лиффордской тюрьме не выдавали соответствующую литературу, — саркастически подметил он. — И благодаря твоим стараниям, дорогая женушка, я пропустил три месяца из жизни сына.

Аманда ощетинилась, но не произнесла ни звука, и Йен опять обругал себя за грубость. Он и так достаточно отомстил ей, забрав из родного дома и пригрозив лишить ее сына, не стоило постоянно жалить ее, словно змея. Но мужчина никак не мог успокоиться. Мысли, которые не давали ему жить за решеткой, сейчас жгли душу, будто кислота. Неужели, Мэнди тайно встречалась с Уилбургом за его спиной, там в лагере? Поддерживает ли она связь с этим проходимцем? И хоть немного раскаивается в своем поступке?

Аманда смотрела на него не обиженно, а как-то задумчиво, словно проводя в голове какие-то расчеты.

— Ты ведь никогда не поверишь мне? — рассеянно произнесла она, отрешенно глядя на мужа.

У Йена кольнуло сердце, но он тут предпочел пойти в атаку:

— Я тебя не останавливаю. Давай расскажи свою версию тех событий.

Но Аманда снова поразила его, лишь печально покачав головой.

— Ты не поверишь мне, — на этот раз ее слова звучали утвердительно. — Поэтому нет смысла объяснять.

Следующие три дня пути стали для Аманды сущим адом. Ангус, до этого молчавший, теперь решил устроить настоящий бунт. Не известно, что так возмущало малыша: долгое пребывание на свежем воздухе, не слишком жирное молоко матери, не получавшей достаточного питания, или другие, известные только ему причины, но ребенок не прекращал реветь ни днем, ни ночью.