Мятежный корабль

Не проронив ни слова, Стюарт последовал за товарищем. На берегу они отыскали чью-то пирогу и сели в нее. Хэйвуд взялся за весла и принялся грести. С корабля бросили якорь. Грохот цепей зловеще отдался в ушах двух молодых офицеров. На корме они могли прочитать название корабля, начертанное крупными золотыми буквами — «Пандора». Это имя древней богини, хранившей ящик, в котором заключены были все мировые бедствия, не сулило ничего доброго.

Пирога была уже невдалеке от корабля. Вдруг Стюарт сказал:

— Погляди, а ведь это Хэйуорд.

Хэйвуд посмотрел на палубу.

— Да, это он!

Мичман Хэйуорд, которого мятежники спустили в шлюпку вместе с Блаем, находился на «Пандоре». Судя по фуражке, он уже имел чин лейтенанта.

При виде этой фуражки на голове бывшего товарища Хэйвуд выпустил весла. Он впервые представил себе с полной ясностью, что его ожидает. Стюарт был очень бледен.

Полно — стоит ли подниматься на корабль; не лучше ли броситься в море и покончить все разом. Смерть в волнах все-таки лучше, чем виселица.

Однако через несколько мгновений Хэйвуд снова начал грести.

— Поплывем навстречу нашей судьбе, — промолвил он упавшим голосом.

Они оба были так молоды, и им так не хотелось умирать.

Тридцатипушечный фрегат его величества «Пандора» три месяца назад вышел из Портсмута. Командир его был известен всему флоту. Если лейтенант Блай бывал порою не в меру жесток, то капитан Эдуардс мог считаться настоящим зверем.

«Пандора» уже целый месяц плавала среди островов Полинезии, разыскивая «Баунти». На Анамуке и Тубуаи капитан Эдуардс получил кое-какие сведения о пропавшем корабле и решил итти на Таити.

Наконец, пирога подошла к фрегату. Хэйвуд взобрался по веревочному трапу на палубу. Стюарт последовал за ним. У борта их встретил лейтенант Хэйуорд.

Хэйвуд подошел к нему; не решаясь протянуть руку, он робко заговорил с ним, называя, однако, по старой памяти уменьшительным именем:

— Здравствуйте, Тони.

Хэйуорд ничего не ответил, отвернулся и кликнул двух матросов.

— Отведите этих людей в каюту командира.

Стюарт и Хэйвуд молча последовали за матросами. Командир бесстрастно осведомился об их именах, затем велел немедленно заковать и спустить в трюм.

Двойная королевская пирога подошла к кораблю. С помощью своих приближенных толстый Тина важно вступил на палубу. Он привез с собой портрет капитана Кука, снова нуждавшийся в починке. Но командир «Пандоры» не хотел тратить время на пустяки и на обмен любезностями с «чернокожим королем». В немногих словах, резко и почти грубо он объяснил через переводчика цель прибытия фрегата. «Пандора» пришла на Таити для того, чтобы арестовать и передать в руки правосудия моряков, взбунтовавшихся против лейтенанта Блая. Король в собственных своих интересах должен способствовать белым в исполнении их намерения.

Добряк Тина был ошеломлен. Но когда ему, наконец, растолковали, в чем дело, он пришел в неописуемую ярость. Европейские понятия о дисциплине были ему, разумеется, чужды, и в мятеже и дезертирстве матросов он не видел ничего ужасного. Его глубоко возмутила лишь ложь со стороны гостей, которых он так радушно принял. Согласно старинной таитянской морали лгун почитался гнуснейшим из людей. А беглецы с «Баунти» обманули короля и его подданных так, как их никто никогда не обманывал.

Тина пообещал капитану Эдуардсу, что поможет ему немедленно переловить всех преступников. После этого он тотчас же покинул «Пандору», объятый стыдом и гневом. К фрегату подплывали все новые и новые пироги. Встречать английских друзей явились по обыкновению и женщины, но ни одной из них командир не позволил переступить через борт. Он знал, какую опасность могут представить эти сирены Тихого океана, и твердо решил держаться настороже.

Днем с «Пандоры» была спущена шлюпка, и отряд вооруженных матросов под командой нескольких офицеров высадился на берег.

Беглецы с «Баунти», оставшиеся на Таити, уже давно разбились на две группы. Одни, опасаясь прихода какого-нибудь английского корабля, поселились в диких горах, во внутренних районах острова. Другие, более беспечные и легкомысленные, обзавелись семьями, стали отцами и вели такую же спокойную, безмятежную жизнь, как все таитяне. Под руководством младшего боцмана Моррисона некоторые из них построили небольшую шхуну, мечтая когда-нибудь добраться на ней до населенных европейцами мест. Один раз они даже попытались выйти в открытое море; разыгравшаяся буря и сомнения в мореходных познаниях Моррисона заставили их вернуться. Но на соседние острова они плавали часто и выменивали там жемчуг, который местные жители ценили гораздо ниже простых железных гвоздей. Каждый из моряков скопил большой запас отборных жемчужин. Они могли бы сделаться богатыми людьми, если бы им удалось как-нибудь добраться до европейских владений. Но им нехватало ни материальных средств, ни энергии, чтобы рискнуть на подобное предприятие.