Мятежный корабль

Накануне прихода «Пандоры» шхуна с четырьмя английскими моряками отправилась в плавание к северо-западным берегам острова. Капитан Эдуардс узнал об этом и немедленно снарядил катер под командованием лейтенанта Хэйуорда для поимки мятежников. Вскоре с катера увидели шхуну и пустились в погоню. Почуя недоброе, Моррисон и его товарищи, воспользовавшись наступившей темнотой, поспешили скрыться. На следующий день стало известно, что шхуна находится в бухте Папора. Хэйуорд направился туда, но обнаружил шхуну без людей, которые, очевидно, ушли в горы. Доставив шхуну на буксире в Матаваи, Хэйуорд на следующий день снова высадился в бухте Папора и вскоре увидел в некотором отдалении моряков с «Баунти». Приблизившись на расстояние человеческого голоса, он предложил им сложить оружие и сдаться. Понимая, что всякое сопротивление ни к чему не поведет, те так и поступили. Через несколько часов мятежники были доставлены на «Пандору», закованы и брошены в трюм, где уже находились добровольно явившиеся мичманы и оружейник Колеман.

Поимка первой группы мятежников произвела сильное впечатление на таитян, которые и без того были изумлены сверхчеловеческим на их взгляд могуществом англичан. «Пандора», тихонько покачивавшаяся на волнах, казалась им сказочно величественной. Все до сих пор виденные ими суда, в том числе и «Баунти», должны были представляться какими-то скорлупками по сравнению с великолепным и грозным фрегатом.

Тина побаивался, как бы командир не вздумал обстрелять остров. Поэтому он приложил все усилия, чтобы возможно скорее поймать и доставить на «Пандору» обосновавшихся в горах матросов. Последние, разумеется, не имели никакой возможности скрыться от островитян, знавших каждую тропинку. К тому же они были совершенно подавлены и безропотно позволяли вязать себя по рукам и по ногам. Одного за другим их привозили на корабль, а там заковывали в кандалы и отправляли в трюм. Этой участи они подверглись все до единого. В припадке усердия Тина вручил капитану Эдуардсу даже черепа Томпсона и Черчиля.

Никто из мятежников, захваченных на Таити по указу Адмиралтейства, не сделал ни малейшей попытки оказать вооруженное сопротивление. В один день проворные плотНики «Пандоры» смастерили большую деревянную клетку длиной в пять метров, шириной в три и высотой в полтора метра. Попасть в нее можно было лишь через устроенный в крыше люк, имевший в поперечнике около 50 сантиметров. Командир приказал поставить клетку на палубе и посадить в нее четырнадцать скованных бунтовщиков.

Матросы «Пандоры», проходя мимо клетки, по большей части отворачивались и делали вид, будто не замечают несчастных пленников. Но когда поблизости не было никого из офицеров, моряки подходили ближе и шептали заключенным слова участия и утешения. Среди команды оказалось все же несколько негодяев, которые, стараясь выслужиться перед начальством, поносили и всячески оскорбляли попавших в беду товарищей. Таитяне, являвшиеся на «Пандору» с фруктами и поросятами, держали себя в высшей степени робко; они боялись, как бы им не поставили в вину их недавнюю дружбу с пленниками. Никто из них ни разу не рискнул приблизиться к клетке.

Капитан Эдуардс разрешил молоденьким таитянкам навещать своих любовников, находившихся теперь в самом плачевном состоянии. Разрешение это было подсказано не гуманностью, но утонченной жестокостью.

Женщины с радостью воспользовались данным им разрешением. Ранним утром они в своих маленьких пирогах подплывали к «Пандоре», карабкались по трапу на палубу и нетерпеливо бросались к своим несчастным друзьям. Они приносили им плоды и всевозможные лакомства собственного приготовления, утешали и ободряли их. Часовые, охранявшие клетку, делали вид, что не замечают, как женщины приближали лицо к самой решетке и вытягивали губы для поцелуя.

Особенно трогательно вела себя Пегги, нежная подруга Джорджа Стюарта. Она приезжала одна из первых, привозя с собой дочь, которую еще кормила грудью, и каждый вечер умоляла офицеров разрешить ей остаться на ночь перед клеткой около того, кого она называла своим мужем. И каждый вечер ее приходилось силой отрывать от решетки, а иногда даже в обморочном состоянии сносить в пирогу.

Командиру надоели все эти сцены, и он запретил бедной Пегги являться на судно. С тех пор она целые дни проводила на берегу и следила за покачивающейся на волнах «Пандорой».

Утром пироги отплывали от острова, а вечером, когда солнце скрывалось за горами, возвращались обратно. Пегги взволнованно расспрашивала подруг о своем муже.

Однажды на рассвете она увидала, что на «Пандоре» поднимают паруса. В этот день ни одна пирога не отошла от берега. Пегги поняла, что фрегат уходит. Обезумев от отчаяния, она бросилась к морю и стала умолять отвезти ее к мужу.

Свежий ветер надувал белые паруса фрегата. Пегги услышала скрип якорных цепей. «Пандора» медленно повернула к югу. Раздались три пушечных выстрела — прощальный салют острову. Вскоре «Пандора» вышла из бухты и исчезла за мысом.