Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

Сейчас, однако, его голова покоится у неё на коленях, пока она читает Мериду Своглот, поэтому она решает, что сделала всё правильно.

Они снова в классе Прорицаний. Теперь это одно из их мест. Пока она читает, он лениво возводит различные чары над их головами, зевая. За последние несколько дней, в течение которых они больше не испытывали трудности из-за необходимости прятаться, они осознали, как сильно им нравится молчаливая компания друг друга.

Не надо говорить. Не надо развлекать друг друга.

Просто комфортная тишина.

Обычно Гермиона не прерывает её. Ненавидит это делать. Но сегодня она чувствует, что должна.

— Во сколько приходит поезд?

Бумажные драконы Драко зависают в воздухе. Начинают лететь против часовой стрелки.

— В полдень, — говорит он, осматривая свою палочку. — но ты и так это знала.

— Ты обвиняешь меня в том, что я волнуюсь? — она косится на него из-за края книги. Он не смотрит на неё.

— Нет. Но я не особо хочу об этом говорить.

— Разве нам не нужно — я не знаю, придумать план или что-то вроде того?

А вот сейчас он поднимает взгляд — с тем самым выражением, с которым она уже успела хорошо познакомиться. Его способ сказать: “Серьёзно, Грейнджер?”, не говоря ничего вообще.

— Что? — она закрывает книгу. — Это не такая плохая идея—

— Люди обычно не репетируют разговоры со своими друзьями, — лениво протягивает он.

— Ой, пожалуйста — как будто ты не продумывал всё перед разговором с Ноттом.

Он поджимает губы и с самым равнодушным видом качает головой.

— Нет. Нет, представляешь, я просто импровизировал. Никакого сценария.

Она фыркает.

— Хочешь сказать, внезапная… терпимость Нотта по отношению к нам — результат невероятного акта импровизации?

Он сверкает белозубой улыбкой.

— Я в этом хорош.

Большие настенные часы звонят один раз, с какой-то финальной определённостью. Половина двенадцатого.

Она напрягается, и Драко неловко смещается на её коленях. Вздыхает и позволяет своим бумажным драконам превратиться в пепел. Затем он садится — поворачивается к ней лицом.

— Ты сделала сложную часть, — говорит он. — на самом деле, ты перестаралась со сложной частью. — он поднимается на ноги. Протягивает ей руку. — это просто выход на бис.

Гермиона засовывает книгу под мышку. Невнятно ворчит себе под нос, позволяя ему поднять её с пола.

— Я не верю, вот ни капли, что ты не волнуешься, как и я…

Вместе они избавляются от всего, что могло указывать на их присутствие в классе.

— …и я ненавижу твои метафоры.

Они не держатся за руки.

Словно оба решают, не договариваясь, что это будет слишком.

Нет, они даже не прикасаются друг к другу. Она сидит на углу скамейки стола Гриффиндор, лицом к дверям в Большой Зал, выпрямив спину. Её руки сложены на коленях, беспокойные пальцы сжимаются и разжимаются. Драко нависает тенью у неё за спиной, сидя на столе. Опирается локтями на колени. С этой своей скучающей маской на лице.

Со стороны может показаться, что они неуклюже позируют для портрета.

Но сейчас не существует мыслимого способа вести себя естественно. И когда ученики начинают заполнять Большой Зал со своими чемоданами, только вернувшиеся с каникул, живые и энергичные, она задумывается о том, что, возможно, приняла ужасное, ужасное решение.

Она бросает нервный взгляд через плечо на Драко. Наблюдает за тем, как он закусывает губу, снова и снова сдувает с лица мешающую прядь волос.

Нет. Она поворачивается обратно к дверям, немного ободрённая. Нет, не ужасное решение.

Может быть, просто исполнение было ужасным.

Потому что Гарри, Рон и Джинни показываются из-за угла, и до безумия просто понять, что они только что говорили о ней. По тому, как Гарри затихает и бормочет себе под нос какую-то ерунду. По тому, как напрягается Рон. По взгляду, которым в них стреляет Джинни.

Гермиона старается притвориться, что она этого не замечает. Обращается к старейшему и худшему защитному механизму, который у неё есть, и делает вид, что всё в порядке. Она широко улыбается и поднимается на ноги, утягивая Джинни в объятия.

Джинни обнимает её в ответ — неуверенно, нервно. Ну, это всё ещё лучше, чем ничего.

— Привет, привет — как прошло Рождество? — выдаёт Гермиона, бросая короткий взгляд на Рона и Гарри, прежде чем перевести его обратно на Джинни, с которой безопаснее.

Джинни говорит что-то о кардиганах с узорами и о квиддиче на заднем дворе, но с рассеянным видом смотрит через плечо Гермионы. На Драко.

Он не сдвинулся со своего места на столе, так и наблюдает за ними — с напряженным, бесстрастным выражением.

Гермиона тоже смотрит на него, не зная, как поступить. Её пульс шумит в ушах. Драко изгибает бровь. Слегка.

И она поворачивается обратно. Сжимает руки в кулаки, чтобы спрятать дрожащие пальцы. Подчиняется судьбе.

— Ладно, я… думаю, вы уже видели Пророк.

Рон бросает свой чемодан. Тот громко ударяется о пол — шумное эхо проходится по залу, заставляя их подпрыгнуть.

— Ага, — грубо говорит он, проталкиваясь сквозь руки Гарри и Джинни, чтобы встать перед ней. — мы видели Пророк. Совы перестали доставлять письма на каникулах?

Она чувствует, как начинают потеть её ладони.