Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

«Похоже, ты куда больше разбираешься в тех вещах, о которых, как считают твои сотоварищи-гуманоиды, чужаку знать не положено, — подумал он. — Я не стану прикидываться, будто не понимаю, что происходит в твоей голове. Ведь мне нужно же на кого-то полагаться. Наблюдая за тобой, по мере возможности, во время нашего путешествия, я пришел к выводу, что ты из всех наименее нечестный».

— Я не просил тебя селиться в берлоге, а сказать где, и ждать на всякий случай, — сказал Флэндри, пренебрегая правилами эриауской грамматики. — Я считаю, что для реализации наших планов нам необходимо соблюдение тайны. Так, как было решено.

Ровиан навострил уши.

Доминик описал свою встречу с губернатором и сказал под конец:

— Не осталось никаких сомнений, что Снелунд лжет насчет леди Мак-Кормак. Охрана и слуги шушукаются, а слухи ползут дальше, за пределы дворца. Но никому до этого нет дела, все упиваются насмешками. Он набил двор и дома в окрестностях личностями, подобными ему самому. Вынюхивая повсюду, заводя дружеские связи со свободными от обязанностей людьми, я развязывал их языки. Двое-трое из них как следует надрались, прежде чем сказали больше, нежели говорят в нормальном состоянии, — он не упомянул о том, что добавил в напитки кое-что еще.

— Почему не возникли подозрения у служащих Разведкорпуса? — спросил Ровиан.

— О, я думаю, что возникли. Но у них слишком много других дел и дел очень важных. И они не считают, что леди могла бы рассказать что-то полезное. Так зачем же ссориться с губернатором, рискуя своей карьерой ради жены повстанца?

— Ты ведь это делаешь? — возразил Ровиан.

— Ш-ш-ш… — Флэндри подмигнул ему сквозь дым сигареты.

Дым голубовато-серыми завитками поднимался к солнечному лучу, с огромным трудом пробившемуся сквозь оконное стекло, слой пыли на котором восходил, по-видимому, к началу геологической эры. От какого-то неприятного запаха у Флэндри разболелась голова — главным образом потому, что он напоминал запах гниющей плоти. Шум движения снаружи был едва слышен, временами в комнату проникал лишь случайный хриплый вскрик.

— Видишь ли, — объяснил Флэндри, — я нахожусь на особом положении. Наш корабль действует сам по себе. Я не притянут за уши ни к одному из тех жерновов, которые должны заработать прежде, чем завершится эта экспедиция Флота. И у меня гораздо больше данных против Аарона Снелунда, чем у провинциальных офицеров. Я был свободен и имел возможность посидеть и поразмышлять. И пришел к выводу, что с его стороны было бы нелогично держать Катрин Мак-Кормак взаперти лишь для того, чтобы весь двор мог хихикать по этому поводу. Адмиральский штаб тоже может придерживаться подобной точки зрения и не предпринимать никаких мер. Я вообще сомневаюсь в том, что его сотрудники способны испытывать к своим коллегам чувства более сильные, нежели мимолетную симпатию. Почему бы не подвергнуть ее допросу? В конце концов может же ей быть что-то известно? А вдруг она окажется полезной при заключении сделки с ее мужем.

— Едва ли, — заметил Ровиан. — Его жизнь — битая карта.

— Угу. Вот поэтому-то мои торопливые коллеги открестились от дальнейшей проверки. Но… о, я не предсказатель, но леди Мак-Кормак могла бы быть использована для того, чтобы заставить мужа ограничить свои действия… чтобы убедить его сдаться… Готов согласиться с тем, что лишь хладнокровный ублюдок, вроде меня, может обдумывать подобные варианты. Но главное вот в чем: мы не должны ее потерять, она может дать нам хоть какой-то шанс. Снелунд держит ее взаперти, сочиняя небылицы о ее болезни. Почему? Зачем ему идти на действия, которые оборачиваются против него же? Его сектор разрывается на части. Почему он не хочет быть уступчивым в таком незначительном вопросе?

— Не могу сказать, — голос Ровиана был полон безразличия.

— Хотел бы я знать, уж не известно ли узнице нечто такое, что правитель предпочел бы утаить, — сказал Флэндри. — Есть предположения, что Снелунд может оказаться плохим губернатором. Но он лоялен, а Мак-Кормак — враждебен. Однако это только предположение.

— Не следует ли тогда тебе, воспользовавшись своими полномочиями, требовать ее выдачи?

Флэндри состроил гримасу.

— Ха! Пять минут ожидания у ворот — и я получу не человека, а его тело. Или же десять минут искаженной гипнопробы — и перед нами безмозглая идиотка. Пока мои шаги были чрезвычайно осторожными. Я, впрочем, и не жду вызова до ухода Флота.

— А после нашего возвращения…

— Она вполне может оказаться «исчезнувшей» во время кампании.

Тело Ровиана напряглось. Скамья, на которой он полусидел-полулежал, издала жалобный скрип.

— Ты говоришь мне все это с какой-то определенной целью, капитан? — спросил он.

Флэндри удивленно кивнул:

— Как ты догадался?